Начальник Америки (СИ)

— Цены местные, — твердо заявил Лёшка. — Но я могу расплатиться монетой. Или шкурами калана, или другими мехами. Ну же, Йохан, решайтесь. Мне намекнули, что вы везёте для себя большой запас товара. Так что не придется даже беспокоить компанию. Вы просто обменяете одно на другое. А меха сбыть с рук будет легче чем специи.

— Не интересуют ли вас ткани? — спросил вместо ответа капитан.

— У меня есть немного бенгальских тканей.

— О это вчерашний день! Раньше компания тоже возила индийские ткани в Макасар, Батавию и Малакку. Из Бенгалии, Сурата, с Коромандельского берега. Но теперь на Яве выделывают ткани не хуже индийских, зато гораздо дешевле, и мы везем их в обратном направлении. Продаем и здесь в Китае, и в Индии и даже в Европе.

— Какого сорта?

— В основном хлопок. От грубых парусиновых тканей, до весьма тонких и раскрашенных особым образом. Мы называем их батик.

— Батик?

— Это набивная ткань. При окраске используют воск для того, что бы часть ткани оставалась не крашенной. Затем его убирают. В Европе для этого используют травление, но оно дает немного другой эффект.

— Я смотрю вы увлекаетесь этим делом, Йохан.

— Любой человек работающий на компанию должен разбираться в товарах.

— На счет парусины вы подали мне идею. Но это как-нибудь в другой раз. Пока ограничимся специями.

Они ударили по рукам.

Благо партии были невелики, так что переправка нескольких свертков с корабля на корабль не вызвала подозрений у шпионов хоппо.

После разговоров с голландскими капитанами, Лёшка, наконец, сформулировал стратегию, ту, что давно вертелась в голове, как набор смутных образов. «Внутриазиатская торговля» — вот как это называлось на самом деле. Голландцы съели на этом собаку, зарабатывая даже на торговле драгоценными металлами между Японией и Китаем, поскольку в одной стране больше ценили серебро, а в другой золото. А были еще испанские владения, куда другим европейцам тоже не было хода. Одна манильская пенька могла избавить Викторию от головной боли с организацией канатного производства.

Разумеется влезть в эту щель не представлялось возможным. На то она и монополия. Но имелся один нюанс. Сами азиаты торговали по всему региону, теми же тканями, сандалом, чаем, металлами, пряностями. Даже закрытая Япония смотрела на азиатских купцов сквозь пальцы. Людей с белым лицом на этот рынок, понятно, не пустят. А что если снарядить пару кораблей с командами из коряков, чукчей, индейцев? В конце концов, у них были уже свои китайцы и бенгальцы.

— Азиаты мы или нет? — риторически вопросил Тропинин.

Ему захотелось побыстрее добраться домой в Викторию. Тетради распухли от заметок, а голова от идей. Ему не терпелось взяться за дело, разослать шхуны по азиатским портам, ещё чуток «подкоптить» атмосферу, ведь он не зря вёз с собой олово и селитру. А кроме того ему не терпелось увидеть сына. Как он там? Начал ли уже говорить? Наверняка начал! И наверняка слово «папа» в его лексиконе пока что не значится.

Тем временем на рейд Вампу подходили все новые и новые корабли. К флотилии добавилось с дюжину англичан, как принадлежащих компании, так и независимых торговцев; пришло шведское судно «Луиза Ульрика», маленький голландский кораблик «Ява», всего раза в три больше их шхуны, и гигантский австрийский «Принц Кауниц», совершающий плавание через половину мира в городом одиночестве.

— Каких только флагов здесь нет, — произнёс Босый.

Он сидел на краю палубы, свесив ноги за борт и оперев грудь на леер. Большая часть экипажа находилась здесь же, потому что торчать в трюме было невыносимо.

— Французских! — мрачно заметил Шарль.

Лёшку точно молнией ударило.

— Чёрт! — воскликнул он. — Вот же решение! Ха-ха, это же элементарно, Ватсон!

— Ватсон? — переспросил Яшка.

— Правильно ли я понимаю, что каждый торговец из этих хонгов торгует с одной иностранной компанией?

— Мне так показалось, — согласился капитан.

— Мне нужен тот, кто торгует с вашими земляками, Шарль, — произнёс Тропинин.

Каждое утро на флагштоках перед факториями поднимались флаги тех наций или компаний, которые торговали в Кантоне. Лёшка пока не вступил в этот элитный клуб. Ни Большая Медведица, ни российский триколор не присоединилась к колониальному карнавалу. Однако сойдя на берег, они отметили, что и французский флаг (Ост-индийская компания имела красно-бело-красное полотнище с лилиями посредине) поднят не был.

Тропинин с Шарлем без труда разыскали нужный хонг. Среди китайцев он значился под именем Фа Лан Си (или как-то так), а среди европейцев был известен, как Французская фактория.

Здание выглядело пустым, что и неудивительно. Их проводили на второй этаж в небольшой зал, усадили за вполне европейский стол и предложили чаю.

Затем вошел китаец в богатом халате. Он знал французский. И представился как майбан (старший приказчик местного хуна или что-то вроде того).

— Последними ушли «Талейран» и «Дю Геклен». В конце января этого года, — сообщил китаец.

— Больше кораблей не будет, — сказал ему де Монтеро. — Ни в этом году, ни почти наверняка в следующем.

— Не будет?