Начальник острова Врангеля

— Да что это такое! — возмущается Ушаков. — Красинский прилетел, первые слова: «Живы все?» Вы — о голоде… Мы прекрасно прожили бы здесь еще два года без парохода. У нас оружие, патроны. С оружием тут не пропадешь. Вы, наверное, сидите на консервах, а мы вас свежим мясом угостим. — Вдруг он спохватывается: — Добро пожаловать на остров Врангеля!

прощай, остров!

Ушаков снимает со стены самодельный календарь. За три года он ошибся всего на день.

Вот и все. Пришла пора расставаться с Землей Врангеля. Не будет больше метелей, охоты на моржей и медведей. Не будет он чаевничать в ярангах эскимосов и слушать их сказки.

Начальник острова упаковывает вещи. Полдня в своей комнате, полдня на складе. Там увязывает он в тугие пачки медвежьи и песцовые шкуры. Добыча за три года немалая: пятьсот песцов, триста белых медведей. Да еще две с половиной тонны клыков. Это клыки моржей и мамонтов.

Был бы у них мотор, о котором мечтал Иерок… С мотором добыча увеличилась бы втрое. Теперь мотор на острове Врангеля есть.

Ушаков с легкой завистью смотрит на горы грузов, которые сложены на берегу. Легче будет жить новой смене. Радиостанция, баня, моторный вельбот, даже кино. Мыла — сколько угодно. Прекрасные медицинские инструменты, новейшие приборы для научных исследований.

Но главное, конечно, радиостанция. В любой момент можно связаться с Большой землей. В любой час — новости о жизни страны.

По берегу бродят эскимосы. Они съехались со всего острова, чтобы поглядеть на пароход, проводить Ушакова, Савенко, Павлова. Эскимосы рассматривают незнакомые вещи, трогают их руками. Поднимают мешки, роются в распакованных ящиках.

Новый начальник острова Минеев поглядывает на них с опаской.

— Ничего не пропадет? — спрашивает он Ушакова.

— Почему? — удивляется Георгий Алексеевич.

— Да как же! Товары на берегу, тут же эскимосы. Растащат.

Ушаков смеется.

— Вот поживете с эскимосами, узнаете: с голода будут умирать, а чужого не возьмут.

Быстро идет строительство. Под пронзительные крики чаек поднимаются стены дома-радиостанции, бани, нового склада. Капитан Дублицкий расщедрился и подарил зимовщикам мягкие кресла из кают-компании. Ушаков оставляет Минееву свою библиотеку.

Таяна расспрашивают о жизни на острове врач Синадский и метеоролог Званцев. Таян польщен таким вниманием.

— Начальник острова тебе понравился? — спрашивают его. Спрашивают потому, что Таян по пятам ходит за Ушаковым.

— Умилек — большой человек. Он все знает. Он все делает, как эскимос. Даже лучше.

— А врач? — интересуется Синадский. — Старый врач тоже все делал, как эскимос?

— С ним всегда что-нибудь случалось, — снисходительно улыбается Таян. — То с нарты свалится, то запутается в постромках, упадет. А лечит хорошо. Лучше шамана.

Поднята мачта радиостанции. Вставлены в окна нового дома стекла.

Минеев ходит вокруг Павлова и уговаривает его остаться еще на два года.

— Ивась, — говорит он. — Позвольте мне вас так называть, Останьтесь. Без вас нам будет очень трудно. Вы все тут знаете. И кто станет учить ребятишек?

Павлов отказывается. Он собирался отвезти семью на Чукотку, а сам… Сам он будет ждать телеграмму от Ушакова. Телеграмму о том, что пора собираться на Северную Землю.

— Георгий Алексеевич, — просит Минеев, — Павлов ваш друг. Уговорите его. Никто из новых зимовщиков не знает эскимосского языка. Никто не знает привычек эскимосов.

— Мне трудно просить об этом Павлова.

— Я понимаю. Три года вдали от родных мест. Хочется домой, хочется отдохнуть. Но поймите и вы меня. Без такого человека, как Павлов… Ведь вам он помог?

Ушаков долго ходит по берегу моря. Как быть? Он рад, что Скурихин, все эскимосы решили остаться на острове. Это его победа. Значит, они не боятся ни черта, ни духов. Они убедились, что на острове много зверя, хорошая охота. Но Павлов… Вместе задумали экспедицию на Северную Землю, уже готовились к ней.

И новичкам острова нужен Павлов. Очень нужен. Разве не хочет он, Ушаков, чтобы Минеев и другие зимовщики быстро привыкли к острову, подружились с эскимосами?

Он находит Павлова на складе. Они выходят на свежий воздух, садятся на бревно. Раскурены трубки. Ушаков решается:

— Ивась, может быть, останетесь? Минеев настаивает. Он просит. Я бы на его месте тоже просил.

Губы Павлова сжаты. Он не смотрит на Ушакова. Потом поднимает глаза.

— Ваше слово, Георгий Алексеевич, решит все. Вы считаете, я больше буду полезен здесь?

— Да, Ивась.

Забыты трубки. Молчат друзья.

— Хорошо, — говорит наконец Павлов, — Теперь я вас попрошу… Там, в бухте Провидения, могила моего сына. Я хотел… Сходите, пожалуйста…

Наступает день отъезда. Последние часы на острове. Надо торопиться: к берегу подступают льды. «Литке» задерживаться опасно.

Эскимосы несут Ушакову подарки. Инкали подарила торбаса. Она расшила их бусинками, оторочила мехом песца. Таян молча сует вырезанного из кости медведя, Аналько принес большой шаманский бубен.

— Ударишь в Москве, вспомнишь Аналько.

Нанаун мнет в руках шапку из нерпы.

— Умилек, это из той нерпы. Помнишь, ты фотографировал?