Начальник райотдела

«Что же это такое? Видимо, придется снова идти к Юмашевой. Она же сказала мне, что этот, — Карпова покосилась на Коваленко, — мне поможет. Разберется во всем, а он развалился на стуле, сидит, как новый русский, наглый, плешивый. Еще издевается надо мной. Не буду отказываться от заявления. Пусть кричит на меня, ругается, а я не буду писать под его диктовку. Говорил, что у него дела, а по телефону болтать у него время есть, трепло несчастное. Никакой управы на таких людей нет. Почему в органах хороших людей мало? А где их много-то? Хороших людей везде мало, на всех не хватает», — Анна Семеновна решительно поднялась со стула, разорвала недописанное заявление на мелкие кусочки и, не обращая внимания на окрик Виктора Дмитриевича, стремительно помчалась к выходу, прижимая мохеровую шапочку к груди.

— Фима, повиси секунду, — Коваленко прижал трубку к плечу и заорал, вкладывая в голос мощный заряд раздражения: — Анна Семеновна, вы еще пожалеете!

Но Анна Семеновна уже скрылась в дверях. Замок звонко щелкнул, наступила тишина. Виктор Дмитриевич с сожалением посмотрел на дверь и спросил трубку:

— Фима, ты на проводе? Да от меня бабка сбежала. Сейчас Юмашева вой подымет. Да и хрен с ней, с Юмашевой. Фима, давай встретимся? Где? Идет.

Виктор Дмитриевич положил трубку на рычаг, провел рукой по столу, будто Карпова могла оставить какой-нибудь невидимый предмет. Убедившись, что на поверхности ничего не осталось, проверил сейф, ящики, потрогал наплечную кобуру, проверяя ее на прочность, похлопал по карманам и лишь после этого вышел за дверь. Дверь он притворил тихонько, без стука, чтобы не привлечь внимание коллег из соседних кабинетов.

* * *

«В одиночестве есть своеобразное очарование, — думала Юмашева, внимательно разглядывая телефонный аппарат, — в нем можно пребывать, как в раковине или скорлупе. Своего рода маленький монастырь, в котором можно укрыться от непогоды и житейских бурь. Раненое животное прячется от собратьев в глубокой норе, зализывая свои раны и, если это животное сильное, оно выздоравливает, выходит из норы и продолжает битву за существование. А слабое существо погибает от боли, у него нет сил выбраться из норы, и оно не в состоянии справиться с бедой. Не верю тем, кто утверждает, что человеку нужно выговориться, рассказать всему миру о своем одиночестве, нет, не верю. Выговориться и поделиться своей бедой может слабый человек, сильный не нуждается в утешении и поддержке. Ни за что в жизни не стану звонить Андрею. Это не в моих правилах. Почему мент всегда побеждает во мне женщину? Где оно, мое женское начало? Может, в этом и заключается моя сила духа. И нет необходимости изводить себя никчемными размышлениями».

От пристального взгляда телефонный аппарат вздрогнул, затем затрясся и лишь после этого разразился оглушительной трелью. «Мистика какая-то, даже техника не выдерживает, реагируя на мой энергетический магнетизм чересчур нервно», — Юмашева осторожно сняла трубку, будто боялась обжечься и приложила к уху.

— Гуля, вы меня узнаете?

Она сразу узнала этот низкий тембр. «Такие голоса бывают только у потрясающих мужчин. Особи среднего рода разговаривают противно и нудно», — думала она, слушая далекий голос. Так слушают воображаемую мелодию гениальные композиторы. «Мелодия возникает в глубинных недрах мозга, постепенно превращаясь из духовной материи в материальную. Мелодия может обладать материальной энергией, да-да, это вполне закономерно», — Гюзель Аркадьевна ближе притиснула трубку, чтобы не утратить связи с волшебной симфонией неповторимого голоса.

— Гуля-гуля-гуля, — засмеялся мужчина, и его смех смешался с треском радиоволн.

— Андрей? — то ли спросила, то ли убедила она себя. Боялась, что голос пропадет, исчезнет в эфире.

— Это я. Хочу с вами встретиться. Мы можем сегодня? — он спрашивал нетерпеливо, пребывая в полной уверенности, что она тоже стремится к этой встрече. Ответь она сейчас — «да, я хочу увидеться!», и он появился бы в ее кабинете мгновенно. Так вылетает живой голубь из ловких рук опытного фокусника.

«У меня нет времени, чтобы съесть кусок хлеба, мне приходится ночевать в кабинете, чтобы выполнить приказ к назначенному сроку. Мне никто не нужен в моем одиночестве, в моей скорлупе, в моем панцире. В них я спряталась от людей. К чему эти встречи? Придется сказать, что безумно занята. Мои слова не будут ложью. Это чистая правда. Встретиться я могу только с Господом Богом или самим дьяволом. Не по своей воле, разумеется. Больше никого видеть не хочу. Не имею такой возможности», — думала она, слушая далекий голос, изредка пропадающий в блуждающем эфире.

— Когда? — неожиданно для себя спросила она далекий голос.

— Прямо сейчас. — Юмашева вздрогнула. Помехи в трубке исчезли. Голос прозвучал так, как если бы Андрей был с ней рядом, совсем близко от нее.

«Мистика, волшебство, ирреальность. Чудеса техники превращают живых людей в привидения. Значит, и наша встреча произойдет в виртуальной жизни, а в реальной останутся киллеры и бандиты, совещания и выговоры, генералы и чиновники».

— Где? — спросила она.