Начальник райотдела

— Какой рейд? В Москве грозились ее под зад коленом турнуть. Какой еще рейд? — Ефим резко перевернулся и сел, обернувшись махровым полотенцем ярко-желтого цвета с зелеными пальмами.

— Не турнули, как видишь. Кто-то в министерстве разрешил ей месяц погулять. В общем, дали ей месяц на исправление оперативной обстановки на территории отдела. — Виктор Дмитриевич тоже сел, обмотавшись полотенцем зеленого цвета с оранжевыми обезьянами. Из-за тусклого освещения лица мужчин выглядели сизо-багровыми, болезненными, оплывшими.

— Надо свет включить, ни черта не видно, — чертыхнулся Лесин, — а кто ей разрешил рейд проводить?

— Никто, ты же знаешь, ей закон не писан. Захотела — рейд провела. В голову дурная кровь стукнула — по адресам поехала… — Виктор Дмитриевич опустил голову. — Ее поддерживает один хмырь из Главка. Без него, без этого хмыря, Юмашева — ноль!

— Что за «хмырь»? Кто такой? Почему не знаю? — Лесин приподнялся и поковырял углубление в низком потолке сауны, под его пальцами что-то тихо щелкнуло, дзенькнуло, и неожиданно зажглась крохотная лампочка. — О-о, свету прибавилось, а то мы с тобой, как в морге или в вытрезвителе. Оба фиолетового цвета.

— Резник. Слава Резник, симпатичный парень, Юмашевой такие нравятся, она с ним готова в огонь и воду пойти, — словно посетовал на судьбу Коваленко.

— Знаю Резника. Он недавно на совещании выступал. Перспективный парень, — задумчиво пробормотал Лесин.

— Вот-вот, она за его спиной и вершит свои дела. Рейды там всякие проводит, розыскные мероприятия, оперативные комбинации. Резник ее прикрывает. Спускает сверху служебные задания, якобы рейд необходимо провести в соответствии с общим планом стабилизации оперативной обстановки в целом по городу. — Коваленко откровенно стучал и наслаждался наступившей возможностью воздать должное своей обидчице.

— Может, Резник ее, того… ну, сам знаешь, — Лесин замычал, подбирая нужное слово.

— Может-может, все может, с нее станется. — Коваленко оглянулся, будто Юмашева могла подслушать тайные переговоры.

— Так и надо ее на этом подставить. Ее же подставить надо! — Лесин засмеялся, довольный собой и своей находчивостью.

— Подставить легко, слишком многим она наступила на мозоль. Насолила всем, кому могла. Подставить ее легко. — Виктор Дмитриевич склонил голову и замолчал.

— Так и подставь, если это легко сделать, а я тебя подстрахую, — легонько подтолкнул его Лесин.

— Выкрутится! Вот увидишь, она ведь как змея. Шкуру обновит, сдерет старую, и снова, как только что на свет появилась. Она не простит подставы, до самой смерти не простит, — угрюмо сказал Коваленко.

— А ты бабы испугался. Смотри, в штаны не наделай. Надо сделать так, чтобы она никогда не узнала, кто, как и где ее подставил. Вот и весь вопрос. Понял? — Лесин снова улегся на полок и уткнулся лицом в ладони.

— Понять-то я понял, но как это сделать? Так, чтобы она никогда не узнала, кто, как и где ее подставил. Ты, Ефим Викторович, знаком с ней? Встречал ее где-нибудь? — Виктор Дмитриевич положил ладонь на разгоряченную спину Лесина. Ему больше не хотелось массировать рыхлое тело приятеля.

— Знать ее не знаю. И знать не хочу. Не придавай так много значения женщинам, Витюша, прошу тебя. Юмашева не стоит того, чтобы мы говорили о ней в бане. Кстати, а как ты избежал рейда? Почему она тебя не взяла с собой? Не доверяет?

— Доверяет, — успокоил Лесина Виктор Дмитриевич. — Я сбежал, взял вот и сбежал.

— А вот это плохо. Давай-ка собирайся и поезжай в отдел, скажешь ей, что привез стажеров из Главка, а стажеров я тебе помог организовать. Сделаешь? — Лесин резко поднялся и открыл дверь сауны. Яркий свет ворвался в полумрак горячей парной и ослепил его на мгновение. Лесин зажмурился и споткнулся о порог. Он поднял ногу, разглядывая большой палец, и не найдя на нем никаких повреждений, широко распахнул дверь.

— Сделаю, Ефим Викторович, сделаю. А зачем это надо? — Коваленко с сожалением посмотрел на стены сауны, ему явно не хотелось уходить из уютной парной в январскую изморось.

— Врага надо изучать. Тогда его можно легко победить. Как два пальца… — заржал Лесин и закрыл за собой дверь. Коваленко обернулся полотенцем и присел на полок, обдумывая Фимины слова.

* * *

«Ничего я не “попала”, а пятнадцатая квартира не похожа на ловушку судьбы. Наоборот, это моя удача. Во-первых, нас не двое, нас четверо — Юмашева и “макаров”, Жигалов и “макаров”. Если учесть убойную силу двух пистолетов, уже не четверо, нас получается ровно восемь — восемь против восьми, — Юмашева уже считала секунды, когда услышала стук в дверь. — Это Резник, наконец-то! Мы спасены, а то я в арифметике совсем запуталась».

— А где Коваленко, Слава? — она бросилась к двери, расталкивая задержанных.

— Он в отделе, ждет, когда мы приедем. Ты же его знаешь, — Резник прищурил глаза, привыкая к сумеречному свету.

В прихожей светила тусклая лампочка, свисавшая с потолка на узловатом проводе. Четверо мужчин с вытянутыми руками стояли в шеренгу. В комнате слышались приглушенные голоса.