Начальник тишины

В городе сходили к врачу. Молодой врач, говорящий очень быстро и непонятно, ничего страшного в жалобе пациентки не нашёл. Выписал дешёвые таблетки и с чувством выполненного долга попросил позвать следующего по очереди. А через две недели Марину на скорой помощи увезли в больницу. Обследовали хорошо. Ничего не нашли. Анализы все были хорошие. Написали «панкреатит» и выписали. На следующий день после выписки вызвали скорую опять, так как боли в животе не проходили. Марину опять увезли в больницу, но на этот раз — в другую. Там ей не понравилось. Врачи стали настаивать на повторном обследовании, не доверяя обследованию врачей предыдущей больницы. Это — снова светиться на рентгене, компьютерной томографии. Эти ещё добавили лапароскопию на животе и магнитно-резонансную томографию, так называемую МРТ. Марина запросилась домой. Муж, Сергей, согласился, только заметил: «А что дома делать будем — третью скорую вызывать?» Решили проверяться, лечиться. Доблестные врачи хирургического отделения больницы сделали своё дело. В течение недели провели КТ, которая показала небольшую опухоль под желудком. Пробы маркера на рак дали 300 единиц. Провели лапароскопию, через два дня после операции сделали МРТ. После МРТ Марина стала бледной, перестала, есть, даже не могла смотреть на еду. Аппетит пропал. А если ела насильно — её рвало. Через два дня Марину выписали. Дали в руки результаты лапароскопии с направлением в онкодиспансер. Перед самым выходом сняли мешок и катетер. Ну, разве можно выписывать с катетером, в который продолжает литься жидкость из живота. Ведь из больницы все должны выйти здоровыми. Марина еле дошла пять шагов до машины. Подъехав к подъезду, уже в лифте, она потеряла сознание. Очнувшись дома на своей кровати, она больше уже с неё не вставала.

На следующий день Сергей со всеми бумагами поехал в онкодиспансер и встал на учёт. По интернету записался на консультацию к знаменитому онкологу и на следующий день сидел у него в кабинете со всеми бумагами. Взяли бумаги, посадили в коридор на мягкий диван и сказали: «Мы Вас позовём». Через полчаса его позвали. За столом сидел специалист, смотрел на документы из больницы. Он поднял глаза на вошедшего в кабинет Сергея, указал рукой на стул и проговорил:

— Присаживайтесь, пожалуйста. Разговор будет не лёгким. Вам как говорить — лживо, длинно и красиво или — кратко, строго и правдиво. — Правдиво, — ответил Сергей.

— Ну, тогда просто слушайте, — продолжил врач. — У вашей жены непростой рак желудка 2–3 степени с разбросом клеток рака по брюшине, который, по мнению японских и французских онкологов, и по моему мнению, лечится. Но при одном условии: его нельзя трогать. Этот вид рака очень любит различные кровяные операционные вмешательства или низкочастотные лучевые обследования. Вель ваша жена до больницы нормально пила, ела, ходила. Да, были приступы боли в животе, но они проходили. Онко-маркер показал всего 300 единиц. Я начинал лечить людей при маркере в 20000 единиц, делал операцию, химиотерапией снижал этот показатель до 800, и люди выходили на работу. Обследование вашей жены

в первой больнице показало отличный результат — кишечник, пищевод, желудок в полном порядке. Компьютерная томография даже не обнаруживает опухоль. Во второй больнице повторная компьютерная томография показала небольшую опухоль под желудком. Вот здесь надо было врачам второй больницы остановиться. Обнаружили опухоль — молодцы, передайте дело врачам-онкологам.

— Жена говорила, — вставил Сергей, — что врач-гинеколог этой больницы

тоже удивилась, зачем после обнаружения опухоли продолжали обследование на КТ. Они же хирурги, а не онкологи.

— Вот-вот, и я про то же, — продолжал

врач. — Её рак неоперабельный. Он разбросан по брюшине с маленькой опухолью под желудком. Его лечат, как бы замораживая, в том виде, в котором обнаружили. С ним живут по пять лет и более, проводя только химиотерапию, очистительные капельницы или лучевую терапию без вскрытия, следя за показателями онко — маркера. Что происходит в вашем случае. После второго сеанса КТ ей делают лапароскопию, но какую? не одну маленькую дырочку в животике, как требуется, а три надреза по разным местам брюшины. Кровяной допинг просто выливается на раковые клетки брюшины. Они пробуждаются и начинают размножаться. Но ваша жена ещё держится. У неё есть чувство голода. Она хочет пить и есть. Чувство голода и жажды говорит о том, что иммунная система организма ещё не погибла. Организм хочет жить. Но больной не дают, толком, ни пить, ни есть. Ведь операция только прошла. Добавим сюда, что человек отходит от общего наркоза. И ещё вопрос: «Почему лапароскопию делали под общим наркозом, от которого люди по полгода отходят, а не под местным?». А потому что делали не маленькую дырочку, а три надреза. И через два дня после операции голодной пациентке, не отошедшей после общего наркоза, делают не кратковременное, 15 или 30 минут, а часовое обследование на МРТ.