Начальник тишины

— В простыню? — сосед улыбнулся. — У меня одежда была такая, в которой здесь не положено, а робу ночью искать не стали, вот и выдали мне эту багряницу. Мне ведь до утра только.

«Какую багряницу? Что он мелет? — недоумевал Влас. — Нет, на стукача этот доходяга не похож. Не стали бы менты такой спектакль закатывать. Смотри‑ка, да он — босой».

— А обувь‑то, обувь они зачем с тебя сняли?

— Это не они. Это раньше. Меня и привезли сюда без обуви.

— А почему тебя не обрили?

— Не успели еще. Меня ведь недавно арестовали.

— Недавно арестовали и сразу в камеру смертников. Странно все это. Ну, да ладно, — смягчился Влас, — давай знакомиться.

Манерно раскланявшись, Влас представился:

— Убийца Влас, собственной персоной. Приговор — вышка. А как Вас величать, сударь?

Гость, подняв свои большие печальные глаза на Власа, молчал. Тут Влас впервые заметил, что исхудавшее лицо гостя все в ссадинах и кровоподтеках.

«Здорово они его били», — подумал Влас и с иронией в голосе обратился к гостю:

— Ты что оглох? Культурные люди при встрече знакомятся. Чего молчишь?

— Я, — медленно и спокойно проговорил гость, — судия.

— Это что, кликуха такая?

— Нет. Я — твой судия, — так же спокойно и рассудительно ответил гость.

«Ну, все ясно, — мысленно подвел итог Влас, — этот парень — точно сумасшедший. Теперь понятно, почему его менты не хотят здесь на постоянку прописывать. Наверно, утром в закрытую дурку отвезут. А сюда он, видно, случайно попал или с пересылкой. Ну, о спокойном сне можно и не помышлять. Может, он маньяк какой, кто его знает. Нет, уж лучше совсем не спать».

В какой‑то момент Власу стало жалко сокамерника, ведь больной человек. Но он сразу же осек себя. Ницше учил презирать таких недочеловеков. И все‑таки Влас, то ли из жалости, то ли из приличия, то ли потому, что все равно спать не хотелось, немного смущенно сказал гостю:

— Ну ладно, иди сюда, садись на мой «вертолет», а то ноги‑то застудишь.

При этом Влас подвинулся на край «вертолета», освобождая место. Гость подошел и послушно сел, поджав ступни босых ног под себя.

На Власа напало игривое настроение.

— Ну, так что ж, ты меня судить будешь?

После некоторой паузы гость кротко ответил:

— Буду.

— Прекрасно. Начнем–с. Суд открывается, господа присяжные заседатели. Задавайте вопросы подсудимому.

Влас был уверен, что своим игривым тоном собьет гостя. Но тот поднял печальные глаза на Власа и попросил:

— Пожалуйста, расскажите, как все было? — И так он просто это сказал, и столько сочувствия было в его глазах, что Власу захотелось сейчас же все–все про себя рассказать. Захотелось поплакаться, захотелось, чтобы хоть этот дурачок его пожалел.

И Влас начал рассказывать свою жизнь. Говорил он часа два, пока, наконец, не дошел до тех событий, которые привели его сюда, в камеру смертников.

— Ну, и встретил я в конце концов настоящих, серьезных заказчиков, — рассказывал Влас. — Вернее, они сами на меня вышли. Сразу задаток дали большой. Бесплатно выдали хорошее оружие. И дело‑то казалось беспроигрышным. Как сейчас помню: подогнал я дворами «Жигуленок» к месту операции, оставил его в подворотне. Огляделся, — никого. Четыре часа утра было, свежо, хорошо на улице. Светало. Вышел я из подворотни. Вот и фирменный магазин на другой стороне улицы, блестят витрины, внутри горит контрольное освещение. А дальше, как в Военном училище на стрельбище, встал на колено, гранатомет на плечо, прицелился, спустил курок. Граната прорезала утренний сумрак, и я уже не слышал звона стекла, а только увидел, как все взметнулось на той стороне улицы и стеклянные витрины заволок желтый дым, а мне в лицо ударила теплая волна воздуха. От этого удара я очнулся и побежал к машине, и дворами уехал… Ну, в общем, и все. Через месяц меня взяли. Кто‑то заложил.

Больше Власу ничего не хотелось рассказывать, да и нужды не было, ведь гость не судья, а всего лишь сумасшедший зэк, и ничем не сможет ему помочь. Выслушал — и за то спасибо.

Гость, как бы всматриваясь в душу Власа своим удивительным взором, тихо спросил:

— А что же ты про Надежду ничего не рассказал?

— Про какую такую Надежду?

— Да про ту девушку с собачкой, которую ты встретил в подворотне. Помнишь?

Власу показалось, что его вновь, как тогда у магазина, накрыла взрывная волна. «Откуда он про девчонку‑то знает? Про этот мой кошмар?». Власу стало страшно, но он решил не сдаваться и перешел на крик:

— Замолчи! Что ты ко мне в душу лезешь!? Я не хочу знать ни про какую девчонку!..

— Послушай, — прервал Власа гость, — не горячись. Ведь ты же не убил ее тогда. Ведь мог же убить, и не убил — доброе дело сделал. Так что же ты разволновался?

После этих слов гостя у Власа уже не было сил сопротивляться. Он как‑то сразу обмяк, и ему даже показалось, что от этих глаз все равно ничего не скроешь. Тут он подумал: «А может быть, я тоже схожу с ума?».

— А ее что, Надей звать? — жалостливо простонал юноша.

— Надеждой. Так расскажешь про нее?