Начальник тишины

— Лекарство у меня для вас припасено, дорогой Юлий Юрьевич, — скверно улыбаясь, промурлыкал доктор Князев. — У вас ведь болезнь, извиняюсь, психическая, такого же рода и лекарство должно быть. Пилюльками тут не поможешь.

— Давай, не тяни, Князь!

Доктор выдохнул и, как бы исполняя неприятную обязанность, сказал:

— Убить тут одного нужно. Непременно убить.

— Тебе, доктор, я гляжу, человека убить, что рецепт выписать.

— Да нет, Юлий Юрьевич, не мне его убить нужно, а тебе, — Князев перешел на ты. — Я же объяснил, это для твоего самочувствия полезно.

— Устал я от крови, Князь, — печально заметил Замоскворецкий и, помолчав, спросил: — Кто он?

Доктор повеселел:

— Он? Ты его не знаешь. Некий Филимонов Влас Александрович. Типичный волк в овечьей шкуре.

— Что сделал?

— Залез к твоим девочкам в курятник, в ту самую точку, к Гретхен, где вчера шум был. Пропаганду ведет. Бунт готовит. Прямо революционер, проповедник покаяния! Василиса на его счету. А какая была, а!? Ты ее из‑за этого самого Филимонова потерял.

— Ты его что, к Василиске приревновал? Знаю я, как ты по ней сох. Мне мамаша докладывала.

— Ошибаешься, Юлий Юрьевич. Какая там ревность. Твои девочки, ты же знаешь, для меня просто как необходимая эмоциональная разгрузка. Такая разгрузка необходима, согласно передовым методикам и психотехникам. При чем тут ревность? Я, голубчик мой, о пользе дела пекусь. О пользе твоего дела. Василиса, между прочим, далеко не последняя. Пока ты сегодня от безделья мучился, этот Филимонов зря времени не терял. Позвони вот Гретхен и спроси, где Анжелка.

Доктор набрал номер и протянул Замоскворецкому мобильный телефон. Замоскворецкий послушно спросил у снявшей трубку мамаши, дома ли Анжела.

Выслушав ответ, он молча вернул трубку доктору.

— Убедился?! А я и говорю, — ехидничал доктор Князев, — Анжелочка не явилась к началу рабочего дня, или, правильнее сказать, «рабочего вечера». Клиенты ждут, ее нет. А знаешь где она? Она преспокойненько с Власом прохлаждается и на работу к тебе больше возвращаться не собирается. Вот так, господин филантроп.

— Ну и правильно, что смоталась. Я бы тоже давно от всех вас сбежал, только я правила игры слишком хорошо выучил. Живым меня не отпустят.

— Да что ты говоришь, голубчик? Эдак ты скоро на исповедь к попу побежишь.

Замоскворецкий подозрительно прищурился:

— Пронюхал уже. Вроде я никому не говорил… Да, честно говоря, были такие мысли.

— Милый друг, мне просто так, что ли, степень доктора психологических наук дали? И кроме того, опыт, голубчик, и интуиция. А к попам ты лучше не ходи. Не ходи! Ты сам посуди. У нас ведь как? Много лет учиться нужно. Книжек кучу по психологии прочитать, практику пройти, тренинги там всякие, тесты, и тогда только нас с людьми работать допускают. Ты представь, какая ответственность — живой человек! А попы что? Хорошо еще, если семинарию окончил, а чаще‑то как? Вчера он в колхозе на тракторе ездил, а сегодня его посвятили, и он уже на исповеди судьбами человеческими командует, в личную жизнь суется. И все это прикрывается какими‑то научно необоснованными гипотезами о душе, Страшном Суде, мытарствах и прочей ерунде. А у нас в эксклюзивной психотерапии четко определено: мы не душой занимаемся, а психикой. Причем тут теория о грехах и будущей загробной жизни души, когда мой пациент сегодня мучается? Где же подлинное человеколюбие? Я мимо больного пройти не могу, не имею права. Даю лекарство стопроцентно помогающее, а не кормлю какими‑то слащавыми поповскими сказочками. Да и вообще, все попы — лицемеры. В глаза красивые слова говорят, а за глаза? Представляешь, мне на днях один попик собственноручно компромат на Филимонова предоставил. Тот, понимаете ли, душу открыл, а поп его сдал. «Сиди, дескать, чадо, перевоспитывайся в зоне». И тебя, Юлий Юрьевич, попы сдадут, не моргнув глазом.

— Так что же тебе, Князь, компромата этого мало, чтобы с врагом твоим рассчитаться?

Доктор закатился заливистым женоподобным смехом:

— Мало… — давился он от смеха. — Мне мало! Аха–ха–ха–ха! Да, дорогой Юлий Юрьевич, компромата мне мало. Компромат — это детский лепет. Липа! Все можно опровергнуть при желании. А вот аргументы твоих людей неопровержимы. В этом и сила. О–хо–хо–хо–хо…

— Хватит ржать, доктор! — Замоскворецкий стукнул кулаком по креслу. — Я подумаю.

— Опять сомнения, Гамлет ты мой? «То be or not to be? — вот в чем вопрос»! А завтра с психическим припадком снова ко мне прибежишь.

— Я сказал, подумаю! — угрожающе рыкнул Замоскворецкий.

— Ну мир, мир. Думай, Юлий Юрьевич. Когда надумаешь, а ты обязательно надумаешь, дай знать. Кстати, завтра не забудь, у Саши Мальцева презентация новой коллекции мод. Ты как «крыша» просто обязан там быть, а то они тебя бояться перестанут. Да и выбор красавиц там роскошный. Так что до завтра, Юлий Юрьевич.

Глава тридцатая.

Приговор