Начальник тишины

Мила на звонок Власа отреагировала хотя и радостно, но без излишней восторженности. Влас, рассказав вкратце о себе и выслушав ответный рассказ, перешел к делу.

— Мил, я чего звоню‑то… Ну, то есть, я знаешь, что хотел тебе рассказать? У меня там, еще в самом начале, когда я в камере смертников сидел, был удивительный случай. Ко мне ночью Гостя подселили. Ну вот. А Он, знаешь, Кто был? А Он был… — Влас медлил, помня о странной реакции Влада на свое откровение.

— Кто?

— Он Христос был.

Влас замолчал. Молчала и Мила.

— Ты слышишь, Мил?

— Слышу.

— А чего молчишь?

— Ты это серьезно?

— Конечно! — Влас ободрился, почувствовав в голосе Милы живое участие.

— И что гость делал?

— Ну, ничего особенного не делал. Поговорил со мной и, знаешь, всю душу мне перевернул в ту ночь. Как теплым светом меня согрел. Оттаял я тогда. Каким‑то другим стал. А потом… Потом Его вместо меня расстреляли утром. И вот, благодаря Ему, я теперь с тобой тут разговариваю. Только, Мил, не знаю я, что дальше делать. Он мне молитву дал, а куда идти на свободе, ничего не сказал, да я и не спрашивал. Я и думать тогда не мог, что всего через десять лет окажусь на воле. Я, конечно, потом в зоне читал очень много православных книг. Почти все «Жития святых», учебник по догматике, по нравственному богословию, слова святителя Иоанна Максимовича и много чего еще.

— Догматику? А «Закон Божий» ты прочитал?

— Ну, конечно, прочитал.

— Откуда же ты книги брал?

— А я писал в монастыри, в православные газеты, на радиостанцию «Радонеж», и мне книги присылали. Даже из Америки из русского монастыря в Джорданвилле как‑то прислали…

— Влас, — твердо сказала Мила, — слушай внимательно. Все, что ты мне рассказал про Христа, то есть про гостя твоего, — слишком серьезно. Ты сам не должен верить, что это Христос был, и я тебе не имею права верить…

— Почему? — опешил Влас.

— Ты слушай, не перебивай. Так вот, тебе нужно исповедаться во всех твоих грехах, а заодно всю эту историю рассказать батюшке, а там уж как он благословит. Может, это прелесть была, обман бесовский. Понимаешь?

— Да я бы давно батюшке какому‑нибудь рассказал, только не было у нас там батюшек. Мы слышали, что в другие зоны они приезжали, а к нам ни разу. Слишком наша дыра далеко от храмов была. Сибирь‑то она знаешь какая большая. Вот и не пришлось мне за все эти годы исповедоваться… кроме, конечно, того разговора с Гостем.

— Опять ты про гостя!… Ну и ничего, раз раньше не мог с батюшкой посоветоваться. А теперь ты обязан все рассказать. Слышишь? Обязан.

— Так ведь я не против. Ты какого‑нибудь хорошего батюшку знаешь?

— Знаю многих. Например, мой духовник, отец Понтий. Он недалеко от моего дома служит. Он, правда, батюшкой только два года назад стал, но человек он очень добрый и рассудительный. Чувствуется, что жизненный опыт большой имеет. Хочешь с ним поговорить? Я завтра как раз к нему поеду, повезу новый подрясник.

— Ты что, сама сшила?

— Сама. Я уже батюшке давно обещала… Так пойдешь?

— Пойду. Мил, спасибо тебе.

— По–церковному «спасибо» не положено говорить — богохульство. Надо говорить «спаси Бог» или «спаси Господи», — покровительственным тоном поправила Мила.

— Ясно. Спаси Господи, — смущенно промямлил Влас. — А где встретимся?

— В двенадцать дня около храма, где вы тогда с Владом негра били. Помнишь? Дворами от меня пройти. Выйдешь из метро, там недалеко.

— Негра били?… А да, помню, — опять смутился Влас и покраснел. — Бедный негр. Мы его чуть не убили…

— Ну, до завтра. Желаю тебе Ангела Хранителя на сон грядущий.

— Спаси Господи. До свидания.

— Эх, Влас, а говоришь догматику читал, — вновь покровительственно заметила Мила. — Православные «до свидания» не говорят. Нужно говорить «прощай», то есть просить прощения, а то, кто знает, может мы умрем ночью и никакого свидания завтра не будет.

— Извини, — совсем уже потерялся Влас, недоумевая про себя: «А что же она мне «до завтра» cказала?».

— Да не «извини», — не унималась Мила, — а «прости». Православные говорят «простите», понял?

— Понял. Прости.

— Ну вот так, хорошо. И ты меня прости и до завтра, — удовлетворенно вздохнула Мила и повесила трубку.

Глава четвертая.

Отец Понтий

Утром следующего дня Москва дышала морозной свежестью и казалась насквозь пронизанной солнечными лучами. Погода вполне отвечала настроению Власа. Он шел арбатскими двориками, не обращая внимания на прохожих, спешивших в то утро, как и всегда, по своим неотложным делам. Влас размышлял, что в этот самый день, для многих такой обычный, исполнится его заветное желание — он исповедуется у священника. О таинстве исповеди Влас много читал в заключении и старался исповедовать свои грехи Господу в личной молитве, как учили святые отцы, но знал, что необходимо принести покаяние и в таинстве исповеди, при свидетеле–священнике. Влас с радостным волнением думал о том, что, возможно, этот день станет важной ступенью его жизненного пути…