Начало

– Я могла бы попытаться достать хотя бы до ободка пентаграммы, но ты слишком далеко. – Она устало привалилась к прутьям. – Ты ведь смог бы нас вытащить, если бы не был заперт, да?

– Конечно, смог. Но эти ублюдки слишком хорошо знают, как обращаться с Грехами. Я не ожидал, – устало вздохнул Фергус, продолжая думать и искать лазейки.

– Надо попробовать. Я не знаю, как много времени у меня в запасе. Они ведь казнят меня? – Мейбл присела на колени и просунула руки через прутья настолько далеко, насколько смогла.

– Да. У тебя есть время до следующего полнолуния, – тихо ответил Фергус.

– О, так ты много об этом знаешь, – нахмурилась девушка, в ее глазах мелькнуло недоверие.

– Я умею доставать информацию, – кратко ответил Фергус, – Не могу многого тебе сказать. Но кроме меня у тебя сейчас нет выбора. Так себе перспектива быть жертвой на их идиотском представлении, не находишь? Поэтому придется объединиться. А потом уже расскажу детали.

– Я не стану вступать в сговор с Грехом, – фыркнула Мейбл, продолжая тянуться по полу руками. – Да какого ж беса так далеко!

Фергус расхохотался, чувствуя, как жжет горло от ошейника. Он попытался сдвинуться хоть на сантиметр к ней навстречу, но пентаграмма держала крепко.

– Приоритет сейчас не на непорочности Охотницы, дорогая. Выбирай – или сговор с Грехом, или кострище.

– Как видишь, выбор я уже сделала, иначе бы не корпела тут над тобой.

– Разумно, разумно.

Мейбл царапнула пальцами по каменному полу, она тянулась изо всех сил, но так и не доставала даже кончиками пальцев до пентаграммы. В отчаянии она схватила свою медную миску и плеснула водой, но алый знак не исчез.

– Вода не сотрет, только человек может.

– Зараза! – В гневе она едва не швырнула миску в Фергуса, но вовремя опомнилась.

– А наклониться ко мне ты не сможешь?

– Хочешь вытащить меня из круга? – Фергус усмехнулся. – Не выйдет. Надо стереть.

– Мы же не пробовали.

– Милая ведьмочка, мне не пять лет, чтобы не знать, что это не сработает, – фыркнул Фергус.

– Будешь умничать, вообще ничего делать не буду!

– Тогда мы останемся здесь до полнолуния, где один из нас превратится в шашлык на вертеле для их лже-Бога, – улыбнулся Грех.

– Давай сюда свой хвост. – Мейбл поднялась на ноги и отряхнула руки.

– Что, прости?

– Я не дотянусь до тебя. Но у тебя есть хвост, я же видела. Я вытащу тебя за него.

– Во-первых, хвост не рука, и это больно. Во-вторых, я не даю трогать свой хвост кому попало.

– Ты сейчас издеваешься надо мной?!

– Нет.

Мейбл несколько раз раскрыла и закрыла рот, теряясь в словах. В ее светлых глазах Фергус видел столько праведного гнева, что ему даже стало смешно, если бы она не напоминала ему кое-кого. Мысленно он провел параллели между ее чистой злостью и холодной яростью Мастера Грейдена. Их глаза были практически одинаковыми. Только Мейбл напоминала спокойное пасмурное небо, а взгляд Грея сквозил грозовым штормом, сносящим все на своем пути. Такой взгляд он встречал лишь дважды. У Грея и у той, кого он запечатал в памяти.

Фергус окинул взглядом возмущенную Мейбл – те же встрепанные темные волосы, серые глаза, грязное платье и черный передник, расшитый алыми рунами.

– Защитные нити не помогли, да? – рассеянно заметил Фергус.

– Что? – Мейбл вспыхнула стыдливым румянцем, смяла пальцами передник и уставилась на Фергуса с видом оскорбленной невинности.

– Я не даю себя трогать кому попало. Никому. Никогда. Тем более мой хвост, – холодно отрезал Грех.

– Ты идиот?! Нас здесь зажарят, а ты печешься о каких-то дурацких принципах?

– С какой стороны посмотреть. Для меня не дурацкие.

– Ну точно идиот! – Мейбл в отчаянии топнула босой ногой и, резко отвернувшись, ушла в угол.

Фергус продолжил сверлить взглядом сырую стену сквозь прутья, выпрямив спину настолько, насколько мог.

Они не разговаривали до самой ночи. Вечером Джером (тот самый спаситель Мориса) спустился в подвал забрать лампу, окатить потоком грязных слов Фергуса и сплюнуть между их камерами. Каждое посещение он считал своим долгом сообщить Мейбл, что ей лучше провести эти дни в молитвах за то, что она такая падшая женщина, а Фергусу докладывал о том, что сдаться и искупить свое дурное начало в пламени Бога будет самым правильным в его никчемной жизни Чудовища.

Фергус обычно насмехался над их слепой верой, но в этот раз только молча смотрел на Джерома и скалился так плотоядно, что мужчина быстро захлопнул рот и ушел.

Ночью Мейбл плакала. Фергус слышал ее сдавленные рыдания в темноте и громкое дыхание.

– И чего ты плачешь? – как можно тактичнее спросил Фергус.

– Н-не твое дело, – заикаясь, фыркнула Мейбл.

– Ты уже час шмыгаешь в углу нашей общей темницы. Разумеется, это мое дело.

– Тебе совсем не хочется отсюда выбраться? – внезапно перевела тему Мейбл.

– Я выберусь отсюда. Правда, еще неясно, каким путем, – голос Фергуса звучал уверенно, однако внутри он так не считал. Не то чтобы Фергус мог поддаваться отчаянию или паниковать – и не из такого болота вылезал, но охрана тут оказалась сильнее, чем он думал.