Начало

Только теперь тут нет рынка, а есть лишь завод, который работает на все сто процентов производительности. В его приёмники вновь посыпались тонны железной руды и из его адских доменных печей, катков и заводских технологии и конвейеров вновь сходит сталь, что столь необходима для обеспечения промышленной и довольно прожорливой машины Ковенанта.

Ноги Данте совершили шаг вперёд. Он впервые оказался на дороге с разметкой и впервые видит светофор с тремя яркими фонариками, непонятно зачем установленных. Как только он ступает подошвой сапога на разметку, слышится грозный и строгий голос, полный рвения:

– Стойте гражданин!

Данте встал как вкопанный и быстро отшагнул от дороги. Через секунду рядом с ним оказывается высокий мужчина, в кожаной куртке, подтянутой несколькими ремнями и поясом, в синих штанах и высоких сапогах.

– Вы куда пошли на красный свет!

Смущение и неловкость взыграли в душе парня. Впервые за столь долгое время его решили отсчитать как ребёнка, нарушившего фундаментальные, всем известные, правила, оттого неловкость становится ещё сильнее, вплоть до проявления розоватого покрова на бледных щеках юноши.

– Простите, гр… госп…, – не зная, как назвать мужчину, копошится в словах парень и указав рукой на зебру, с толикой повинности вымолвил, – я не знаю, как этим пользоваться.

– Во-первых, – строго, сурово, но как-то сдержанно и тепло заговорил мужчина, – я Дорожный Надзиратель из министерства Правоохранительного Контроля над Автомобильным Движением. Во-вторых, – регулировщик поднял жезл, окрашенный в чёрную и белую полоску на светофор, – идти нужно, когда горит фиолетовый. Этот цвет в самом низу. А когда засверкал алый – стой. Жёлтый – готовься. Всё понял?

– Да, господин Дорожный Надзиратель.

– Отлично, а теперь можете идти, гражданин.

Данте, покинув регулировщика, ринулся на фиолетовый цвет сквозь асфальтовую дорогу со свеженанесённой разметкой и за пару мигов перешёл через дорогу. В его памяти осталось несколько зебр из старого города, но вот только всем плевать было, когда и как идти. Автомобили тогда практически отсутствовали у населения, из-за всепожирающей нищеты. А вот на сегодняшний день придётся учиться основам цивилизованного мира и общественного порядка. Тут же последовал шёпот парня, слышимый разве только микробам в воздухе возле его уст:

– Не уж неофеодальный или даже постапокалиптический варварский мотив заставил людей позабыть все правила обычной жизни?

Вопрос остался без ответа. Юноша сам не может подобрать ответа на него, ибо знает, как жили несколько веков назад только из книг и фильмов.

Данте практически подобрался к нужному месту. Он быстренько прошмыгнул через воскресающие кварталы и вышел на площадь, где раньше торговала его тётушка. Лавок больше нет, и торговцы пропали вместе с рынком. Чистота, воздух, пропитанный не ароматами сгоревших микросхем и вонючей рыбы. Где-то рядом строители разогревали себе обед, а посему воздух набивается запахом жареного мяса и благоуханиями варёного картофеля.

Посреди площадки, которая диаметром всего метров десять, посреди бетонных плит выросла мраморная стела. Метра три в высоту, похожей на большой конус, на котором выгравированы имена павших в битве за город офицеров Армии Ковенанта, а у самого подножья отлита стальная тарелочка, удерживаемая двумя нефритовыми плачущими ангелами, где лежат несколько серебряных и латунных монет, средь которой лежат свежие цветы – гвоздики и ландыши, выращенные на фермах юга. «Площадь Скорби» – таково название площадки, и теперь «оно отчищено от торгашей, для благого почитания освободителей от ереси и безнравственности», как молвил новый градоначальник.

Парень минует ту самую мастерскую, где раньше собирали роботов. В один прекрасный день её не стало. Все механизмы обратили в пыль сокрушительными ударами молотков новых реалий и пустили на металлолом, а хозяев поспешили осудить по статьям нового уголовного кодекса, говорящих о незаконном создании суверенных от человека роботизированных систем. Теперь на месте злополучной мастерской яркими алыми буквами красуется надпись «Библиотека Квартала».

Данте мало знал хозяев мастерской. Больше дел с ними имела его тётка, когда обговаривала ситуацию на базаре, повышения платы «за крышу» главы рынка, который стал истинным криминальным авторитетом или торговала с ними – рыба на различные мелочи. Люди они хорошие, только вот не прошли ценз идеологической пригодности. В глазах новой власти, или как их называют в народе «Серые Флаги», оказались изрядно распущенными лицами, которых нужно отправить в исправительные колонии.