Начало

Предприимчивые дельцы, сколотившие своё огромное состояние на том, что сначала накопили необходимые для жизни ресурсы, а потом и стали им торговать, когда нужда принимала самые дикие и отталкивающие формы, зарабатывая ещё больше. День за днём, год за годом, век за веком росло и продолжает увеличиваться капитал новых «графов» и «баронов». Передавая своё положение по наследству, целые столетние рода, как эхо из начала великого Континентального Кризиса, продолжают удерживать народ силой оружия «новых рыцарей» и душу трепещущим, прогнившим смыслом, словом.

Сиракузы-Сан-Флорен не стал исключением, из сей правила. Рынки, богатые различным количеством товаров, подпитываемые из портов, ну просто ждали того момента, когда их сгребут к рукам и они станут подчинены чёрной и жадной воле новых «графов». Чтобы торговать рынках нужно было отдавать тридцать процентов своего месячного дохода и десять процентов приходящего товара в казну владельца рынка. Иначе, человека постигала страшная расправа.

Городская Республика полностью потворствует такому положению дел, позволяя новой аристократии грабить и обирать горожан, называя это «экономической рукой рынка». Большинство депутатов, составивших правящую коалицию, состоящую преимущественно из праволиберальных десяти партий, погрязли в коррупции, как трубочист в саже. Городской Суд полностью прирос к карману неоаристократии и исполняет только волю полу преступной аристократической постапокалиптической буржуазии. Городское Правительство лишь молчаливо исполняет волю тех, кто платит за его работу и вообще поддерживает работоспособность его. Всё обернулось в один момент тем, что самая маленькая часть населения Сиракузы-Сан-Флорен, обладающая доступ к ресурсам и ими распоряжающаяся, обернулась для города в страшную тварь, сосущую из горожан все соки, делая население слабым и немощным.

Но и порой сами «графы» забываются, что есть те, кто смеет поднять на «благородную», отравленную жадностью и пороками кровь, руку и пустить как можно побольше прогнившей крови.

Есть люди, готовые ради возмездья за дорогих людей принести горе тем, кто возомнил себя вершителем судеб и самим судьёй…

– Все готовы? – Звучит вопрос, разрывающий тишину ночи, исходящий от высокого парня, облачённого в чёрные военные штаны, уходящие под высокие сапоги, плотную кожаную куртку на заклёпках ближе к левому боку и перчатки, цвета пустоты.

Под открытым небом, посреди огромного разрушенного небоскрёба собралось шесть человек. Вокруг виднелись только остова и стен остатки былого небоскрёба. Все этажи, кроме первого, оказались развеяны по воздуху адским ударом, во время «Кризисных Войн», и сейчас лежат осколками и кусками на целых кварталах. Огромная площадка, замусоренная, припорошенная беспрестанно идущим снегом, окружённая серыми остатками стен, усеянная целыми пейзажами развалин, стала прибежищем сегодня для очага возмездия.

– Конечно, Данте. Интересно, что здесь раньше было? – Вопрос был проговорен от человека, нацепившего на себя лёгкий, изодранный бронежилет поверх бесцветной ветровки, штаны, уходившие под грязные берцы.

– Яго, ты не поверишь. Я поднимал архивы. Тут раньше стояли сто этажей роскоши и помпезности. – Взял ответ высокий мужчина, в пальто и с высокой шляпой на голове. – Небоскрёб, давший работу и жильё для тысяч людей. – В голосе неожиданно зазвучали нотки скорби. – Теперь же это призрак былой эпохи. Эпохи, когда Сиракузы-Сан-Флорен были райским местом.

– Как вас пропустили в «Архивный Фонд», мастер Андрон?

– Я «первый кондотьер» и имею доступ практически ко всем архивам и библиотекам в городе. И я тебе говорю, что тут был сущий Эдем.

– Никогда не поверю, что тут раньше могло быть нечто подобное.

– Да, Яго. Помнишь, мы смотрели старые фильмы? – Голос Данте проникся ностальгией по временам, которых он не застал. – Тут раньше и аэродромы были, и порты, набитые диковинными товарами, и магазины, доверху заполненные продуктами. Разве ты не помнишь те старые изображения и картины? Яго, брат мой, как ты можешь не помнить виды множества небоскрёбов до небес?

– Данте, ты так вдохновенно рассказываешь, что я только сейчас вспомнил, что забыл тот фильм и не жил в те времена, когда этот жалкий городишко был великим.

Демонстративный кашель, исходящий от одного из собравшихся, привлёк внимание, после чего послышались речи, наполненные нетерпимостью:

– Уважаемые. Мы здесь собрались для обсуждения плана атаки, а не разглагольствований о прошлом. – Прозвучало негодование от низкорослого, смуглого, но коренастого арабского парня, облачённого в поношенную военную одежду, зелено-пиксельной расцветки. – Идеи есть?

– Мы же только что всё обсудили, Ахмед.

– Этот план мне не нравится. Слишком он… простой.

– Согласен, – поддержал среднего роста, так же смугловатый, выходец из северной Африки, чья семья живёт тут с «Часа Зелёного Полумесяца», – очень он негибкий.

– Ахмед, Хаджиб, может, выскажите, какой хотите план? – Яго внезапно развёл руками в сторону. – Там же погиб наш друг. Поверьте, мы готовы выслушать любые идеи.