Начало

Как бывает в любом обществе, спустя время здесь сложилась своя иерархия: более умные и смекалистые вырывались из лап рабства и продвигались вперед по социальной лестнице. Часть рабочих превратилось в крестьянство, расслоилось и спустя сто лет сложился крепкий феодальный уклад.

Правда самый крупный феодал здесь был один – Атлантида. В её сердце гудел улей политических страстей. Капиталисты, монархисты, демократы… все пытались навязать свои идеалы справедливости.

– В мире уже давно установился социально-демократический порядок. Зачем возвращаться к старому, наступая на одни и те же грабли по сто раз!– вступали в спор одни, но тут же прямо противоположное им внушали другие.

– Вы разве не видите, что у нас прекрасно работает монархическая система правления? – доказывал своё ректор.

– Вы бы пошли, да поспрашивали людей, нравится ли им монархия? – ехидно спросил в ответ Стрижевский.

– Да они и не в курсе, что это, да и что им самим нравится, они также не в курсе!– усмехался Соколов, который стоял в сторонке от споров.

– Если дать им выбор, они поймут, что хорошо, а что плохо!– поддерживала Стрижевского Елизавета Кусаинова.

– Бред! На то и нужен руководитель, чтобы указывать направления движения! Что эти первобытные могут понимать! – доносилось из лагеря ректора.

– Благодаря нам, они уже не первобытные! Это вам известно? – Елизавета скрестила руки на груди.

– Вот! Это мы и пытаемся вам доказать. Они не в состоянии перепрыгнуть во времени как мы: из дикарей в одночасье подняться на несколько ступеней вверх. Но благодаря нам они довольно далеко продвинулись в эволюции!– не отпускал Карл Вебер.

– Ну как вы не понимаете, они не могут знать, что к чему, а мы? Мы не спускаемся вниз по лестнице? Их положение – это наш культурный уровень!

– С волками выть – по волчьи выть!– с искривленным от ярости глазами выплюнул слова Вебер.

– Я буду требовать переизбрания! Вы не достойны почетного звания ректора Атлантиды! – в расстроенных чувствах хмуро буркнул Колесов Всеволод и вышел из зала обсерватории.

Споры не утихали ни на день. Те, кто не мог смириться с положением вещей, уходили из Атлантиды. Таким образом за пятьсот лет страсти улеглись и благодаря неравнодушным людям Атлантида достигла своего культурного пика.

Глава девятая. Сидонушка

Жизнь устаканилась. Сельскохозяйственное и другие мелкие производства исправно работали, а институт потихоньку возвращался к прежней научной и образовательной деятельности. Атланты учили своих потомков. Не все факультеты и кафедры работали в прежней своей компетенции, многие сосредоточились на педагогической деятельности. Лишь некоторые были востребованы как специалисты, как ученые в эту давнюю эпоху позднего палеолита.

Геологи стали просто необходимы, как воздух, как вода. Они не оставались без работы, пожалуй, ни в одну из эпох. Даже когда и специальности такой не существовало – геолог, находились люди способные найти среди сотен камней кремний, и изготовить из него «острые» ножи, топоры и скребки; драгоценный камушек – сердолик или бирюзу – для своей возлюбленной; хороший, жирный кусок глины – для сосуда, и странный жёлтый материал, оплывающий в костровище – для прочих изделий.

Биологи, являющиеся и медиками, и генетиками, и ботаниками одновременно – они отвечали за хлеб насущный и здоровье разросшегося населения Атлантиды. Работали с генофондом древних людей и их потомков от смешанных браков с детьми атлантов.

Многие из атлантов, конечно, протестовали против этих союзов, укрепляя в сердцах стереотипы расового превосходства, но приходилось смиряться. Из столетия в столетие границы всё сильнее размывались. Этот процесс и изучали генетики: он был для них как никогда интересен. Так, например, среди многочисленных групп народов выделился один знакомый генотип, в будущем уже переставший существовать на территории Испании – баски.

Не мешало отметить и тот факт, что говорили они на своем родном языке – языке басков. Думаете это невозможно? Ещё как возможно! Кроме того, что весь многонациональный коллектив Института Времени имел и свои корни, и каждый говорил на своем языке: был в ходу и универсальный, искусственный язык типа эсперанто – баскский.

Этот язык всегда считался изолированным, относился к составным языкам и хорошо вписывался в концепцию Атлантиды, а главное, прекрасно разрешал спор о том, какой язык станет международным, связующим элементом на этом пяточке сотрудничества и единения! Баски к тому времени исчезли, растворились, но в памяти сохранился их таинственный образ – народа, происхождение которого осталось неясным и всегда являлось предметом научных дискуссий.

Вот и сейчас все сотрудники факультета иностранных языков собрались на конференцию, посвященную докладу о происхождении басков. Они выслушали несколько докладов, представленных генетиками и завязалась бурная дискуссия.

Глава кафедры древних языков Нефер Тарик выражалась жёстко и категорично: