Начало эры разума

Что касается взрослых, то проповедники называли их ссорящимися лицемерами, обжорами, пьяницами и прелюбодеями.25 Пастор Иоганн Куно жаловался в 1579 году: «Разного рода пороки теперь настолько распространены, что их совершают без стыда, более того, люди даже хвастаются ими по-содомитски; самые грубые, самые непристойные грехи стали добродетелями….. Кто теперь считает грехом обычную блудницу?»26 Пастор Бартоломаус Рингвальт в 1585 году считал, что это были «последние и худшие времена, которые наступили для мира».27 Сквернословие было почти повсеместным среди мужчин, независимо от вероисповедания.28 У клеветы был свой праздник. «Мой управляющий, — писал граф Ольденбургский в 1594 году, — жаловался мне на то, как д-р Пецель из Бремена в одной из своих книг оскорбил и оклеветал его, утверждая, что он проводит свои дни в обжорстве, пьянстве и разврате, что он… волк, пожирающий овец, змей, козел, аборт… и что от него нужно избавиться либо повешением, либо утоплением, либо тюремным заключением, либо колесом, либо мечом». Придворный проповедник курфюрста Саксонии обнаружил, что «почти по всей Германии распространяются ложные сведения о том, что я зарабатываю большие позолоченные кубки на спичках, что… я так наливаюсь вином, что… меня приходится подпирать, класть на повозку и везти, как пьяного теленка или свиноматку».29

Еда и питье были основными отраслями промышленности. Половина дня зажиточного немца уходила на передачу съестных припасов от одного конца его анатомического тела к другому. Бюргеры гордились своими аппетитами, которые, как и одежда их женщин, служили предвестниками их процветания. Один циркач прославился на всю страну, съев за один прием пищи фунт сыра, тридцать яиц и большую буханку хлеба, после чего упал замертво. Ужины, длившиеся по семь часов, с четырнадцатью тостами, не были редкостью. Свадьбы во многих случаях были буйством гурманства и опьянения. Один веселый принц подписывал свои письма «Valete et inebriamini» (Будь здоров и напейся). Саксонский курфюрст Кристиан II напился до смерти в возрасте двадцати семи лет. Общество воздержания боролось со злом, но его первый президент умер от пьянства.30 Утверждалось, что обжорство сокращает срок жизни. Эразм Винтер сказал в 1599 году: «Из-за неумеренного питания и питья сейчас мало стариков, и мы редко видим мужчину тридцати или сорока лет, который не страдает от какой-нибудь болезни, будь то камень, подагра, кашель, чахотка или что-либо другое».31

Мы не должны принимать эти жалобы современников слишком серьезно. Вероятно, большинство людей были трудолюбивыми, многострадальными и буквально богобоязненными; но в истории, как и в журналистике, добродетель не делает новостей, что доказывает ее обычность. Жены мещан жили в скромном домашнем уединении, поглощенные сотней обязанностей, которые не оставляли времени на более тяжкие грехи, чем сплетни; а многие женщины из высших классов, как Анна, жена курфюрста Августа I Саксонского, были образцами добросовестной преданности своим семьям. В той неспокойной Германии были и приятные стороны: любовь к детям и дому, щедрое гостеприимство, зажигательные танцы и хорошая музыка, веселые игры и праздники. Первая в истории рождественская елка была установлена в 1605 году в Германии; именно немцы окружили праздник Рождества Христова живописными реликвиями своего языческого прошлого.

Танцы и народные песни порождали формы инструментальной музыки, и гимны перерастали в массивные хоралы. Органы становились памятниками архитектуры; клавесины, лютни и другие инструменты сами по себе были продуктами любовного искусства; гимны, особенно в Богемии, иногда были великолепно украшены. Протестантские гимны часто были дидактическими или полемическими, жертвуя нежностью средневековых священных песен, но протестантские хоралы уже указывали на Иоганна Себастьяна Баха. Музыкальное образование было обязательным в школах всех вероисповеданий; «кантор», то есть профессор музыки, занимал в схоластической иерархии место только после ректора или директора. Органисты тогда были так же знамениты, как сейчас пианисты; Якоб Хандль пользовался большим авторитетом в Праге, а братья Хасслеры — Ганс, Каспар и Якоб — радовали прихожан, часто своими собственными сочинениями, в Дрездене, Нюрнберге и Праге. Музыкальные способности, как правило, передавались в семьях, но не по мистической наследственности, а по домашней заразе; так что целый ряд Шульцев носил фамилию Праэториус. Михаэль Праэториус написал не только тома о музыке, но и, в своей «Syntagma musicum» (1615–20), основательную и научную энциклопедию музыкальной истории, инструментов и форм.