Начало эры разума

Соленый воздух Балтики раздул планы Валленштейна. Теперь, когда почти все северное побережье Германии и большая часть Дании находились под властью императора, почему бы не построить императорский флот, возродить Ганзу и в союзе с католической Польшей установить императорский контроль над Балтийским и Северным морями? Тогда голландцы и англичане больше не смогут доставлять пиломатериалы из балтийских портов через Зонд, чтобы построить свои флоты для контроля над Северным морем и его торговлей, или закрыть Ла-Манш для Испании. Имперское владение Пфальцем давало императору контроль над Рейном; таким образом, голландцы были бы блокированы на реке и на море; их власть, их богатство, их упрямая революция потерпели бы крах. Густаву Адольфу пришлось бы запереться на Скандинавском полуострове. Уже в 1627 году Валленштейн называл себя адмиралом Океанского и Балтийского морей.

Немецкие князья были не совсем довольны его победами. Они отмечали, что в то время как армия Католической лиги под командованием Максимилиана Баварского и графа Тилли теперь насчитывала около 20 000 человек, Валленштейн командовал 140 000 войсками и признавал ответственность только перед императором. Пока у императора была эта армия за спиной, он мог быстро расправиться с княжескими «вольностями». Действительно, Валленштейн, вероятно, вынашивал идею покончить с феодальными суверенитетами и объединить всю Германию в одно мощное государство, как это делал Ришелье в Тране и Бисмарк в Германии 240 лет спустя.

Зимой 1627–28 годов императорские курфюрсты, собравшись в Мюльхаузене, обсуждали свои надежды и опасения. Католические курфюрсты склонялись к поддержке Валленштейна, полагая, что он искоренит протестантизм в стране, где он зародился. Но когда Фердинанд сверг протестантского герцога Мекленбурга и передал герцогство Валленштейну (11 марта 1628 года), даже католические князья были встревожены тем, что император взял на себя право свергать и назначать герцогов по своей воле. У курфюрстов была одна карта, которую они могли разыграть против Фердинанда. Он собирался попросить их назвать его сына королем Рима — то есть гарантировать наследование сыном императорского престола. 28 марта они уведомили императора, что, пока его войска остаются под командованием Валленштейна, они не будут гарантировать престолонаследие. А Максимилиан Баварский предупредил его, что армия и власть генерала, если ее не сократить в ближайшее время, будет диктовать императорскую политику.

Как бы в подтверждение этого предупреждения Валленштейн, видимо, по собственной инициативе, начал тайные переговоры с Кристианом IV, завершившиеся Любекским миром (22 мая 1629 года). К удивлению Европы, он вернул датскому королю Ютландию, Шлезвиг и королевскую часть Голштинии, не потребовал никаких репараций, а лишь уступил Кристиану германские владения и военную власть. Что послужило причиной такого великодушия? Отчасти страхом перед западной коалицией против имперского контроля над Балтикой и проливами, отчасти верой в то, что Густав Адольф планирует вторжение в Германию. В конце концов, предвидел Валленштейн, вопрос будет решаться между ним и Густавом, а не с Кристианом.

Возможно, Фердинанд и был обеспокоен тем, что его генерал взял на себя дипломатические полномочия, но растущие подозрения и ревность нужно было скрывать, ведь сейчас он планировал самый смелый шаг в своей карьере и нуждался в поддержке войск Валленштейна на каждом этапе опасной игры. Его советники-иезуиты уже давно умоляли его воспользоваться своей новой властью и императорским указом вернуть католической церкви как можно больше имущества и доходов, которые были отняты у нее с начала Реформации или, по крайней мере, с 1552 года. Фердинанд, убежденный католик, увидел в этом требовании определенную справедливость, но недооценил его практические трудности. С 1552 года многие владения, изначально принадлежавшие церкви, были куплены и оплачены их нынешними владельцами. Чтобы осуществить реституцию, тысячи владельцев должны были быть лишены собственности, предположительно силой, и последующий хаос мог ввергнуть всю Германию в революцию. Максимилиан Баварский когда-то поддерживал эту идею; теперь же он был потрясен ее масштабами и последствиями и настоятельно просил императора отложить ее до тех пор, пока Сейм не рассмотрит ее тщательно. Фердинанд опасался, что Сейм отклонит его. 6 марта 1629 года он обнародовал свой Эдикт о реституции. «Нам ничего не остается, — говорилось в нем, — как поддержать пострадавшую сторону и послать наших уполномоченных, чтобы они потребовали от нынешних несанкционированных владельцев реституции всех архиепископств, епископств, прелатов, монастырей и других церковных владений, конфискованных со времен Пассауского договора (1552)». Это была Контрреформация с местью. Это также было утверждение абсолютной императорской власти, которую не решался взять на себя даже Карл V.