Начало гражданской войны

Самозванный астраханский атаман, князь Тундутов, гордо именовавший себя другом императора Вильгельма, оказался пустым и недалеким человеком, готовым на всяческую интригу, и очень плохим организатором. Он играл роль не то царя, не то полубога у калмыков, то предлагал себя и всех калмыков в полное распоряжение атамана, носился с фантастическим проектом создания особого юго-восточного союза, возглавляемого «великим атаманом», то, напротив, грозил итти со своими калмыками против донского войска. Его калмыки были босы и оборваны, сидели на двухлетках и трехлетках, большинство не имело седел и оружия. Он был не страшен и не опасен, но беспокойства и тревоги доставил много. Астраханский «корпус» численностью около 3.000 пехоты и 1.000 конных, несмотря на всю безалаберность управления, все-таки хорошо дрался и довольно крепко оборонял восточные степи за Манычем от бродячих шаек Красной гвардии. В предвидении приезда союзников князь Тундутов со своим начальником штаба полковником Рябовым переехал в Екатеринодар, где, желая услужить штабу генерала Деникина, занялся клеветою на атамана.

Саратовский корпус никак не мог вырасти больше бригады. Бригада эта, составленная преимущественно из крестьян, ушедших от большевиков из Саратовской губернии и крепко их ненавидевших, отлично дралась вместе с казаками на царицынском, камышинском и балашовском направлениях.

Продолжая активную борьбу с большевиками на всех своих фронтах, атаман и командующий армией всеми силами старались закрепить положение войска. Вдоль границы с востока от Кантемировки на Богучар, Калач и далее командующий армией строил укрепленную полосу. Население было вызвано рыть окопы, забивались колья, устраивались проволочные заграждения. Ночью подходили к ним большевистские разведчики, пытались выдернуть колья и скверно ругались: «буржуйская затея!».

Атаман искал помощи и союзников. Он понимал, что одному ему не устоять против большевиков. Он видел реформы Красной армии и сознавал, что на реформы надо ответить усилением своей боевой мощи.

Осенью 1918 года заканчивается первый период борьбы с большевиками. Период, когда народная донская армия боролась против разбойничьих красногвардейских банд.

Наступал второй период — против народной донской армии появилась только что созданная народная Красная рабоче-крестьянская армия, построенная на принципах военной науки.

Усилиями военных «спецов» различных чинов и различного положения к зиме 1918 года на фронте Донского войска были уже не разбойничьи банды, а худо ли, хорошо ли, но сорганизованная армия, правильно управляемая своими штабами. Советское командование, объявивши к осени 1918 года своим главным врагом донского атамана, сосредоточило на южный фронт 99 полков, из которых на донском фронте было 44 полка, на добровольческо-кубанском — 22, на астраханском — 5 полков, на курско-брянском — 28 полков.

В это время западный — польско-латвийский — фронт занимало 65 полков, северный — германо-финский фронт — 38 полков и восточный — против Колчака[72] — 97 полков. А всего Советская армия насчитывала 299 полков.

Для уничтожения всех дефектов Красной армии в заседании от 15 ноября (нов. ст.) 1918 года ВЦИК постановил учредить Совет рабочей и крестьянской обороны под председательством Ленина. Совету обороны была предоставлена вся полнота прав в деле мобилизации сил и средств обороны в интересах обороны. Непосредственное руководство армией и флотом осталось по прежнему в руках революционного военного совета республики. В целях большего сосредоточения деятельности этого учреждения было выделено его бюро в составе Троцкого, главнокомандующего Вацетиса и одного члена — Аралова.

Это уже был переход к диктатуре одного лица, так как при наличии в бюро Вацетиса и Аралова Троцкий явился единоличным вершителем судеб Советской армии.

Троцкий к началу декабря 1918 года сосредоточил на донской фронт 127 тысяч солдат при 414 орудиях и на фронт добровольческой армии (к 3 декабря) — 60 тысяч при 60 орудиях.

К весне 1919 года советское командование предполагало закончить организацию Красной армии и поставить под красные знамена 3 миллиона человек.

Однако осуществить эту программу Советской власти мешало внутреннее неустройство страны. Власть держалась исключительно силою штыков. Необыкновенно показательным является распределение броневых машин Советской армии. Всего в распоряжении советского командования имелось к концу 1918 года 122 машины, из которых 6 находилось на западном фронте, 25 — на восточном, 45 — на южном и 46 — в городах в тылу. Одна Москва обслуживалась 24 машинами, и кроме того 12 машин было при латышской дивизии, употреблявшейся со специально карательными целями (против врага внутреннего — крестьянской бедноты).