Начало и становление европейской музыки

Мы продолжаем знакомиться с лютеранским годовым богослужебным кругом, который запечатлен в кантатах И. С. Баха, написанных им в первые шесть лет его пребывания в Лейпциге.

В прошлый раз мы добрались с вами до периода Великого поста, когда никакой музыки в церкви не полагалось. И здесь нужно сказать о двух праздниках, выпадающих на это время. Перед Великим постом всегда бывает праздник Сретенья Господня, или – в западной традиции – Очищения Божьей Матери. Ведь именно выполняя ветхозаветное правило об очищении, Пресвятая Богородица с Младенцем пришла в Иерусалимский Храм через 40 дней после Рождества Христова.

Бах очень любил этот праздник и написал для него много музыки. Переживание личной встречи со Христом, духовно понимаемое принятие Христа на руки – одна из основных пиетистских идей, а мы помним, что именно пиетистская составляющая лютеранской духовности, т. е. глубоко личностная, живая, но и высокая, непрестанно переживаемая христианская религиозность была особенно близка Баху.

К числу сретенских кантат относится и знаменитая кантата № 82 «Ich habe genug». Но мы послушаем с вами другое произведение – дуэт на этот праздник из кантаты № 157 «Ich lasse dich nicht, du segnest mich denn!», написанной на слова Писания, когда Иаков говорит Богу: «Не отпущу Тебя, пока Ты не благословишь меня!»

  «Держусь я твердо моего Иисуса, Его ни ныне, ни вовеки не оставлю. Лишь Он един – прибежище мое, поэтому объемлет крепко моя вера Его преизобилующий благодатью лик; ибо нет утешения мне лучше, когда держусь я твердо моего Иисуса».  

Утонченность и углубленность этой музыки, ее, с одной стороны, контрапунктическая строгость и сложность, а с другой – открытая, почти предельная эмоциональность прекрасно иллюстрируют это самое пиетистское настроение баховского внутреннего мира.

На Великий пост приходится праздник Благовещения, и в этот день снимался постовой запрет на музыку в церкви и звучала праздничная кантата.

Сейчас мы послушаем в некотором сокращении вступительный хор – чистое воплощение праздничной музыки из Благовещенской кантаты № 1 «Wie schön leuchtet der Morgenstern».

Вот его текст:

  «О, как прекрасно утренней звезды сияет свет — се исполненье милости и истины от Господа, всеуслаждающего корня Иессеева! О Сын Давидов из Иаковлева рода, мой Царь и мой Жених! Ты моим сердцем овладел, — в любви и радости, державе, красоте, величьи, чести и даров щедротах превозносимый велелепно и преславно!»  

Итак, Великий пост проходил в лютеранской церкви в покаянном молчании, нарушаемом в какой-то момент только лишь общинным пением хорала. Фигурально музыка могла звучать в некоторые праздничные, храмовые дни, дни особых торжеств княжеской фамилии и в Вербное воскресенье. У Баха есть кантата веймарского периода, написанная на Вход Иисуса в Иерусалим (Вербное воскресенье). Но тут были различия в богослужебной практике разных церквей, и в Саксонии богослужение блюлось более строго, чем в Веймарском княжестве, поэтому в Лейпциге кантаты на праздник Вход Иисуса в Иерусалим не полагалось.

Впервые музыка звучала здесь в Великую пятницу на вечерне этого дня, который в западной традиции представляет собой вершину богослужебного года. Звучали «Страсти», о них нужно сказать более подробно. Западное богослужение имеет давнюю традицию излагать страстные события в лицах. В уставе католической церкви содержится предписание, чтобы страстное Евангелие читалось несколькими клириками, как минимум тремя. Предстоятель богослужения произносит слова Спасителя, другой священнослужитель – реплики всех остальных участников евангельских событий, третий – повествовательный текст Евангелия.

Надо сказать, что и в православном богослужении имеется аналог этому – положенная в Великий четверг служба Омовения ног (которая, впрочем, служится редко и только в архиерейском исполнении) также предполагает чтение страстного Евангелия в лицах. В лютеранстве к этому присоединилась и музыка, а вместе с ней особое возвышенное, углубленное созерцание страстей Господних. Это достигалось прежде всего чередованием евангельского повествования, лирических отступлений, медитативных размышлений в ариях над только что выслушанным фрагментом и, наконец, хоралов, объективирующих происходящее. Исходя из этого, складывалась структура «Страстей»: вступительный хор, затем само евангельское повествование, причем партия евангелиста всегда поручалась тенору, реплики Иисуса – басу, прочие персонажи также озвучивались каждый своей партией. Реплики толпы передавались хором.