Начало и становление европейской музыки

Все это перемежалось ариями, исполненными личными переживаниями христианской душой только что изложенных страстных событий, а на грани формы как бы возникал взгляд церкви, благоговейно принимающей то, что ради нас совершил Спаситель. Строгие хоралы тоже весьма эмоциональны по содержанию. В заключение «Страстей» полагался погребальный итоговый хор.

«Страсти» в ту эпоху писались во множестве – в основном это были достаточно простые произведения, например, собственноручно переписанные Бахом и используемые им в богослужении неизвестно чьи «Страсти по Луке» с кратким вступительным и заключительным хором, с очень немногими отступлениями на арии. Понятно, почему это было так. Богослужение Великой пятницы было очень продолжительным, а время года – холодным. Бах не щадил своих прихожан в этом отношении. Его «Страстная» музыка весьма продолжительна. Конечно, он следовал в написании своих «Страстей» традиции, внешне ничего в ней не меняя. Но при этом он наполнил «Страсти» такой внутренней динамикой, такой драматургией в развитии евангельского сюжета, какой сегодня мог бы позавидовать Голливуд. Буквально каждое евангельское слово получало свой музыкально-философский комментарий, каждый музыкальный пассаж, музыкальная эмоция обуславливались поющим текстом и выявляли невыразимые речью смыслы. Главное, что отличает эту музыку, – великая любовь ко Христу, сердечное сострадание Его крестным страданиям. Здесь Бах с невероятной силой и убедительностью, используя все свое мастерство, дал не имеющую себе равных богословско-музыкальную концепцию, которая до сего дня поражает величайшей верой и мудростью, проникновением в самые основы христианства.

Несомненно, это чувствовали и современники. История донесла до нас и недовольство некоторых прихожан такой открытой и эмоциональной, вдобавок столь длительной музыкой. Бах выслушивал укоры в театральности, которую он якобы привнес в церковь. Но большинство, конечно же, понимали, что это вовсе не какая-то театральность, а подлинное и к тому же выраженное с беспримерным совершенством сопереживание страстных событий истинно христианской душой. Недаром же в сообщении о смерти Баха отмечалось прежде всего то, что он был «певцом страстей Господних». Я не сомневаюсь, что баховские «Страсти» и вообще все его творчество станут одной из драгоценных составляющих той славы и чести, которые, по свидетельству Откровений Иоанна Богослова, «принесут в Небесный Иерусалим спасенные народы».

Перу Баха принадлежат три сочинения данного жанра. «Страсти по Иоанну» были написаны в первый год пребывания в Лейпциге, а «Страстями по Матфею» композитор в 1729 году завершил свои труды в области вокальной церковной музыки. Об этом мы подробно расскажем ниже.

Впоследствии Бах скомпоновал из фрагментов некоторых своих вокальных произведений «Страсти по Марку», но, к сожалению, они были утеряны. До нас дошел только текст этих страстей.

Давайте послушаем с вами несколько номеров из «Страстей по Иоанну».

Фрагмент вступительного хора «Herr, unser Herrscher, dessen Ruhm» сразу вводит нас в суровую, но и взволнованную, а поэтому очень живую, атмосферу происходящих событий. Вот текст:

  «Господи, Господь наш! Твоя слава возвеличивается по всей земле! Вразуми нас страстию Твоею, что Ты – истинный, превечный Божий Сын, прославляемый и во уничиженьи величайшем!»  

После вступительного хора начинается евангельское повествование сразу со сцены в Гефсиманском саду. Мы послушаем с вами фрагмент уже более поздний, когда Иисус был приведен к Пилату. Я предлагаю вам здесь взять Евангелие от Иоанна и открыть 19-ю главу, чтобы проследить этот довольно длинный диалог.

Итак, евангелист поет:

Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек! Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали:

Хор яростно поет:

«Распни, распни Его!»

Евангелист продолжает:

Пилат говорит им: возьмите Его вы и распните; ибо я не нахожу в Нем вины.

Иудеи отвечали ему

Хор, уже с подчеркнутым фугой лицемерием:

Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим.

Строгая форма фуги как нельзя лучше символизирует этот самый закон.