Начало конца

Он лениво (сразу обленился после освобождения) поднялся с дивана и стал одеваться: на диване лежал без пиджака, по-гоголевски уютно. Взглянул с досадой на пиджачок: пятна, и пуговица висит на ниточке. Вислиценус достал из шкафа второй, более новый костюм. Рассеянно рассовал по карманам бумажник, перо, мелочь, автобусные билетики. Надел воротничок, язычок высовывается – все равно («а год тому назад так к ней не пошел бы»). Справился по записной книжке, как ехать. Надя все объяснила по телефону подробно. «Если по железной дороге, то быстрее, и от вокзала к нам ближе. Но автобусы ходят на ять, я вам советую поехать в автобусе, всего пятьдесят минут езды, отличная прогулка. Надо слезть там, где увидите кабачок «Taverne du Puits sans vin»[183], такое странное название… Да вам и кондуктор покажет, они знают, туда теперь все ездят в автобусах, кроме буржуев, у которых свои машины. А от остановки идти минут десять, надеюсь, это вас не пугает?»

Вислиценус вышел из гостиницы, оглянулся: нет шпика. С приятным чувством он отправился к подземной дороге, спустился на станцию, дышать тотчас стало тяжело. «Это не от грудной жабы, метро отравляет жизнь и здоровым: ведь рассадник микробов, сюда солнце никогда не проникает…» Вспомнил, что скоро наступит час папиросы, и с неудовольствием заметил, что не взял с собой портсигара: в пиджак и жилет переложил вещи из старого костюма, а в брюки нет; он папиросы и спички носил в кармане брюк. «Куплю по дороге другие, запаса тогда хватит в Провансе надолго. А если целый месяц не будет припадков, то можно и увеличить немного норму…»

XIV

«Вам тут выходить, месье, – сказал необыкновенно болтливый кондуктор, почти не умолкавший за все время поездки, – вот по этой дороге пойдете вверх, второй поворот направо и прямо к роще. За ней увидите санаторий, большое здание, три этажа. Слепой еще ошибется, а уж кривой ни за что». – «Идти минут десять?» – «Это как идти. Скороход добежит и в пять, а так, дай бог, чтобы в четверть часа. Радости в такую погоду мало, лучше сидеть дома». Пассажир в черном пальто соскочил, оглянулся и поднял воротник пальто. «Чтобы жить в этом санатории, надо сначала купить свой автомобиль, тогда очень удобно, а то…» – «Значит, по этой дороге прямо?» – «По этой самой, второй поворот направо. Если же вам не к спеху, то можно посидеть тут в кабачке и выпить глоток вина, вон тот месье так и делает…» «Нестерпимый народ – присяжные весельчаки, славящиеся на весь околоток остроумием», – подумал Вислиценус, чувствуя, что ему неприятна демократическая фамильярность. Он поблагодарил кондуктора и вышел из автокара. «Удачного лечения, месье», – пожелал кондуктор и как-то особенно жизнерадостно дернул звонок. «Может быть, и в самом деле переждать дождь: лучше опоздать, чем прийти в невозможном виде. Вот она, «Taverne du Puits sans vin»… Это был убогий кабачок в древнем полуразвалившемся одноэтажном строении. «Домику лет триста, только во Франции такие встречаешь».

Человек в черном пальто посторонился на пороге, но сам не вошел, видимо, не соблазнившись. В неуютном полутемном кабачке у стойки женщина с фигурой, напоминавшей кринолин, болтала с блузником в синих, вытертых до пределов возможного панталонах. В углу за столиком сидели еще два человека. Больше не было никого. «Стакан горячего вина», – спросил Вислиценус, садясь за столик у окна. «Закурить? Нет, там, за чаем: будут сразу все наслаждения – папироса, Надя, чай… Я тоже впадаю в тон этого кондуктора».

Он отодвинул занавеску. Небо было гнетущее, безнадежно серое; место поразило его унылым, почти зловещим видом: тощие мокрые деревья, уходящая вверх к роще скучная дорога. «Какой был смысл устраивать тут кабачок? Неужели только для автобусов? Впрочем, во всей Франции тысячи кабачков существуют неизвестно как и зачем: кормится при них хозяин, больше ему ничего и не нужно. «Taverne du Puits sans vin»? Верно, что-то произошло в этой лачуге сто или двести лет тому назад, люди и забыли давно, что именно, но кабачок, переменив пятьдесят владельцев, сохранил то же название».