Начало конца

— Мы, Володя, мы начали… — Майор смахнул ладонью пот с лица, глядя на рабочий стол с картой мира, на которой то тут, то там появлялись красные точки. — Ракеты запустила Москва, я лишь дал подтверждение. Четыре ракеты ушли, пятая в шахте. Не отзывается…

— Сколько осталось городу?

— Минут пятнадцать, может, семнадцать…

Запущенные командные ракеты в это время уже неслись по заданным заранее траекториям, подавая один и тот же сигнал, заглушить который для противника было задачей почти невыполнимой. Таких ракет в небе над Россией было тринадцать, и каждая подавала одну и ту же команду, дублируя сигнал остальных. Повинуясь этому зову, в горах и лесах открывались пусковые шахты и выпускали в небо таившиеся в них до этого часа межконтинентальные баллистические ракеты, в морях и океанах всплывали для пуска субмарины, с аэродромов взлетали стратегические бомбардировщики.

— Не стойте, ребята, — произнёс Белогоров. — Коваленко дал канал связи с городом, звоните родным.

Последние слова дежурного майора вырвали пришедших со Скворцовым из короткого оцепенения: все рванулись к пультам, принялись по очереди с офицерами сменяемой смены набирать городские номера. В помещении командного пункта поднялся шум; каждый что-то говорил в гарнитуру, спешно объяснял, кричал, приказывал…

Владимиру Скворцову было тогда тридцать четыре года, и последние девять он был женат на Светлане — тридцатидвухлетней худенькой кареглазой женщине, преподавателе русского языка и литературы. Светлана была уже на девятом месяце, и в сентябре семья Скворцовых должна была увеличиться до четырёх человек. Третьей была их семилетняя дочь Анечка — подававшая надежды маленькая гимнастка и просто умница, собиравшаяся в сентябре идти в первый класс. Скворцовы жили в служебной двухкомнатной квартире, на восьмом этаже шестнадцатиэтажного дома в новом микрорайоне города N.

С юности Владимир был патриотом своей страны. Его отец и дед были военными. Дед воевал в Великую Отечественную и дошёл до Берлина, отец был офицером Советской Армии. Дед с отцом тоже были патриотами, но они были патриотами совсем другой страны. Владимир же был патриотом России новой — России претендовавшей на преемственность той царской России, от которой измученный царизмом народ избавила революция 1917 года, и о которой, спустя семьдесят лет, бросившаяся наперебой угождать сменившейся власти интеллигенция принялась скорбно вещать как о «России, которую они потеряли». Владимир служил этой России и, как он всегда думал, защищал её своей службой, ведь он был частью того, чему ещё во времена службы его отца было дано благородное и грозное название: Ядерный Щит Родины. Именно Щит. Не меч. Щит!

…Владимир набрал домашний номер. Трубку взяли после пятого гудка.

— Алло… — ответил в наушнике голос Светланы.

— Света! Это я. Номер служебный. Слушай, и не перебивай. Сейчас берёшь Анюту, обуваетесь обе в кроссовки, берёте с собой одеяло, пятилитровую баклажку с водой, что на кухне стоит, куртки… в кладовке лежит рюкзак, берёшь его… там противогазы и всё необходимое на первое время, и бегом — слышишь? — бегом вниз! Лифтом не пользуйтесь, ни в коем случае. По лестнице — вниз. Времени вам — пять минут. Через десять по городу будет нанесён ядерный удар…

— Как?.. Володя?..

— Не перебивай. Бегом. Вас не должно быть в доме. Дом может обрушиться. Бегом на подземную стоянку! В дальний от въезда конец второго уровня, он не под домом. Там есть вентиляция, но дышать без противогазов будет нельзя. Запомни это. Не пытайтесь выходить на поверхность! Поняла?

— Но, Вова… — начала, было, жена.

— Поняла? — он понизил голос.

— Да. Да, я поняла.

— Через сутки я за вами приду. Всё. Я люблю вас, мои девочки.

— Но… Откуда…

— Бегом! Бегом из квартиры! По лестнице! — Он почувствовал, что сейчас сорвётся на крик. — Всё, отбой!

Скворцов нажал кнопку. Его рука слегка вздрагивала, по щекам стекали две мутные капли, которых он не замечал. Лицо было как каменное, как лицо памятника герою из прошлого, что продолжал стоять в городе N на проспекте Ленина, несмотря на все попытки новой власти перенести символ не то «тоталитарного прошлого» не то «безбожной власти» (в зависимости от того, кто говорил) куда-нибудь подальше от центра…

Капитан Скворцов, конечно же, не раз думал об этом — обыгрывал в мыслях разные сценарии. Но сценарий, в котором Россия становится агрессором, он никогда не рассматривал всерьёз. В его голове просто не укладывалось такое развитие событий. Ведь всем известно: если кто и начнет Третью Мировую, то это обязательно должны быть проклятые пиндосы, или, на худой конец, китайцы, но не Россия, у которой особенная стать, которая есть оплот духовности и спасительница человечества от всяких мерзостей, рвущихся на Святую Русь из развращённого Запада. И ведь, вот же, начала ведь Россия вставать с колен, с приходом новой власти — Русской Власти! Ведь начала же!