Начало конца

– Да зря ты, Витала, – произнёс Лёс. – Ты послушай его, чё он предлагает. У него, оказывается, знакомых много, с кого поиметь чё-то можно…

– В натуре, – тоже поддержал Родя. – У него наколки есть конкретные… И главно, там овцы, говорит, зашуганные… С них получить как делать не х…й…

– Да и сам он пацан ни х…я… – продолжал защищать Славу Лёс. – Ты ж сам вчера с ним отрабатывал. Чё не видел, что ли? Он-то нам порассказал, как вы гасили вчера этих кооператоров… Я думаю, что после таких наколок и его помощи можно ему и долю выделить, ни х…я страшного…

– Если, наколки, будут путёвые, то выделим, – спокойно ответил Витала. – Это я ему так сказал, для острастки, чтоб место своё знал…

– Да он нормальный пацан, Витала. Какое место? Он не овца, я тебе говорю… – настаивал Лёс. – Это он под молотки тебе случайно попал. Просто ты когда прёшь со зверской рожей, тут у любого очко сыграет…

– Да хорош. Лёс, Ты зае…ал, – перебил его Витала. – Посмотрим со временем, что за тип. Ты ж его не знаешь, а говоришь.

В комнату зашли улыбающиеся Кравец и Дон. Поздоровавшись со всеми, Дон задрал штанину и продемонстрировал огромный синяк на ноге. Когда он вчера вместе с Филиппом прижимал к стене руки рыжей кооператорши, она заехала ему не слабо ногой.

– Видали?! – торжественно спросил он. – Надо было, в натуре, ей бутылку в очко забить…

Все весело засмеялись, кроме Виталы, который после вчерашнего испытывал почему-то неприятные ощущения. И к тому же от смеха болели рёбра. Он повернулся к Роде и спросил:

– У тебя есть чё с собой? Давай втарим.

Родя тут же достал папиросу и полез за завертухой химки, спрятанной в кроссовке.

– Погоди, – остановил его Лёс и повернулся к Витале. – Пойдём лучше в салон, там и курнём, и видик посмотрим. Мы этого Паху убазарили вчера, он видик Роме тому оставил на ночь. Пойдём… Теперь у нас там зелёная…

– Ну идите тогда, пока видик ставьте, я щас побреюсь и подкачу, – сказал Витала. – Только без меня не взрывайте…

– Да мы оставим тебе пятку курнуть. Чё ты? – успокоил его Лёс, выходя из комнаты. – Хули мы будем там просто так сидеть? Чё я, не знаю, сколько ты бреешься? Пока весь не помоешься…

Витала зашёл в видеосалон, когда там уже было накурено. Свет не горел, и из-за плотно зашторенных мотериалом окон не пробивалось ни полоски света. Почему-то считалось, что иностранное кино. лучше воспринималось только в темноте. А может, все видеосалонщики просто пытались создать атмосферу кинотеатра.

С динамиков телевизора раздавались характерные стоны. «Всё ясно, обкурились и порнуху смотрят», – подумал Витала и включил свет.

– У-у-у-у, – сразу раздалось недовольное гудение, – не ломай кайф, Витала, выключи свет.

– Вы ещё посвистите, как в кинотеатре. Хорош кайфовать, делом надо заниматься, – усмехнулся Витала и прошел в глубь кабинета, где на первом ряду от телевизора пацаны умудрились развалиться на стульях, как в креслах, вытянув ноги на подставленные табуреты. – О, а откуда это? – кивнул Витала на эти табуреты.

– Да вчера народу до х…я было, принесли вот… – ответил Лёс. – Брюс Ли вчера был, два фильма кряду…

Витала осмотрел зал, считая дополнительные места. Лес понял его намерения и сказал:

– Да всё нормально, Витала, у нас всё подсчитано. Он же нам лэвэшки вчера ещё отдал. Вот они, кстати… – Лёс протянул две десятки. – Мелочь ещё была, но мы сигареты взяли да пожрать.

Витала удивлённо взглянул на него и опять стал пересчитывать лишние места.

– Да ты не веришь нам, что ли, Витала? – спросил Родя. – Тут столько народу только на последние два фильма было, с Брюсом которые. А до этого половина только мест занято было.;.

– Да всё ровно, Витала. Всё подсчитано, – повторил Лёс. – Вон Рома говорит, тут постоянно днём народу мало, а вечером навалом. Вон поговори с ним… Правда, он немного не в себе…

Витала посмотрел на Романа, над которым пацаны, видимо, решили пошутить и обкурили его убойной химкой. Он сидел бледный и пытался облизнуть языком сухие губы, совершенно не слушая никого вокруг и продолжая пялиться в экран, на котором двое мужчин продолжали заниматься сексом с одной девушкой. Глянув на экран, перед глазами Виталы пронеслась картина, которую он застал на кухне у Геры, когда они там насиловали Инну. Ему сразу стало не по себе, и он отвернулся, пытаясь отогнать от себя это видение. Вновь проснулась злость на Геру.

– Курнуть оставили? – спросил он.

– Конечно, на, – Родя протянул замороженную пятку и сразу зажег спичку.

Витала прикурил её и присел на стул спиной к телевизору, а лицом к пацанам.

– Значит, так, – начал он, затянувшись несколько раз. – У нас пока выходит стабильно по двадцатке в день, это х…й в гавне. Надо двигать на автовокзал, нельзя отпускать эту кормушку…

Как только Витала заговорил серьёзно, все убрали ноги с табуретов и сели, наклонившись вперёд.

– А вчерашняя рыжая? – напомнил Кравец. – Сто пятьдесят в неделю, ни х…я себе…

– Её трогать не будем больше, – как-то неуверенно ответил Витала. – Тёток х…ярить, последнее дело…

– Да ты не гони, Витала, – возмутился Кравец. – Кто её х…ярил-то? Пальцем даже не тронули…