Начало конца

Узрев незнакомое лицо, озарённое светом подрагивающего пламени, Эрминия вмиг откатилась в сторону, после чего тут же вскочила, приняв боевую стойку. Сжатый кулак был готов сокрушить врага прицельным ударом в подбородок, но так и замер на уровне груди. Перед ней стоял ребёнок. Мальчик лет десяти в плотных терракотовых штанах и кольчужной тунике. Он с надеждой смотрел воительнице в глаза.

— Ты кто такой? — негромко изрекла северянка, оглядываясь по сторонам и постепенно осознавая, что, кроме них, в пещере больше никого нет. Ни Рэксволда… Ни друзей… Ни их вещей… Пропали и привязанные к покосившейся жерди лошади… А у костра, окончательно приводя в замешательство, одиноко зеленела помятая лежанка…

— Помоги… — игнорируя её вопрос, взмолился мальчуган. — Отцу плохо… Он просил позвать девушку в платье…

— Да ты никак слеповат… Аль просто дурной? — мрачно заключила Эрминия. — Это, по-твоему, платье? — она решила демонстративно поправить наруч, но вместо брони почувствовала под пальцами тонкую ткань.

Воительница недоверчиво опустила взор на свою одежду, ощутив сковавший тело безмолвный ужас. Потрёпанное голубое платье. То самое, что когда-то было снято с мёртвой горожанки в Басторге. В голове промелькнула страшная мысль: вдруг ей не удалось вырваться из цепких лап сиреневого дурмана, а всё случившееся за последний месяц — насмешка судьбы, плод воображения умирающего рассудка, который отчаянно блуждал между беспамятством и безумием?! Внезапная встреча с Рэксволдом… Магия… Чудодейственное лекарство… Воскрешение из мёртвых… Сейчас всё это походило на угасающую иллюзию, скрывавшую за собой беспощадную боль агонии.

— Скорее же… — мальчик взял Эрминию за руку и настойчиво потащил к выходу.

Пребывавшая в отрешённости северянка не сопротивлялась. Если чары забвения рассеялись, то где же предсмертные муки?! Их полное отсутствие корёжило сознание странным, но закономерным выводом: неужели она только что умерла, представ перед проводником в загробный мир?

Едва они вышли из пещеры, как абсолютно непонятным образом оказались в тёмной комнате со спёртым, прогнившим воздухом. Сквозь заколоченное досками окно на пол падали полоски лунного света. У воительницы возникло неприятное предчувствие. Она осторожно попятилась, но уже через шаг спина упёрлась в закрытую дверь, тихо брякнувшую железным засовом. Проскрипев старыми половицами, мальчик подошёл к очертаниям стоявшего у стены стола и зажёг свечу. На жёлтом огарке, стекавшем по медному подсвечнику застывшими восковыми ручьями, задрожал тусклый огонёк, который чуть не потух от вздохнувшего сквозняком дома, а затем уверенно выпрямился. Свет крепнущего пламени дополз до узкого каменного подоконника, упал на усеянный глиняными черепками пол, заблестел на золочёных доспехах лежавшего посередине комнаты покойника, что крепко сжимал в бледной руке лезвие воткнутого в половицу палаша. Люций Дорвертан…

— Ты поможешь ему? — мальчуган пронзил Эрминию печальным взглядом.

По щеке северянки скатилась одинокая слеза. Она как сейчас помнила перекошенное болью лицо Люция, когда отравленное вино выдавливало из него остатки жизни. Охваченный дурманом разум толкнул её на ужасное деяние — подлое убийство храброго воина, вина которого была лишь в том, что он, будучи капитаном стражи, верой и правдой защищал свой город от банды разбойников.

— Прости… — Эрминия сползла по двери и обречённо опустилась на пол. — Я не ведала, что творю…

Не смея взглянуть мальчику в глаза, она потрясённо смотрела на тело, слушая, как в гробовой тишине комнаты зажужжали проснувшиеся мухи. Плотно стиснутые зубы не смогли удержать стоявший в горле ком, и он вырвался наружу всхлипом отчаяния. Вслед за ним раздался тяжёлый стук: кулак воительницы влетел в пол, замерев на вздрогнувшей доске, подобно заблудившемуся путнику, что застыл в неуверенности на распутье незнакомой дороги. С крепко сжатой руки на половицу перебрались горячие капли крови, но Эрминия, познавшая бездонную глубину душевных терзаний, не чувствовала боли. Как и текущих по щекам солёных ручьёв, которые срывались с подбородка кристально чистыми каплями, покрывая голубое платье вереницей тёмных следов.

Смерив девушку полным безразличия взором, мальчик повернулся к столу и накрыл свечу ладонью. Тихое шипение угасшего пламени напомнило предсмертный вздох дряхлого старика. Комнату поглотила тьма. Густая… холодная… Будто глаза утопили на дне чернильницы, а ту, в свою очередь, закопали в глухой, промёрзлой могиле. От лунного узора на полу, дававшего хоть какой-то ориентир, не осталось и следа — лишь бесконечная чернота.

Во мраке раздался короткий скрежет, который закончился резким деревянным стуком. Затем звук повторился, но чуть ближе. Северянка утёрла заплаканное лицо рукавом. Неужели малец пытался подтащить к ней мертвеца? Зачем?

— Я… не смогу… ему помочь… — скорбным голосом сообщила Эрминия, с трудом сдерживая всхлипы и слушая, как выступающие части доспехов бороздят старые половицы.