Начало пути

– Вместе жить не обязательно. От него нужна только прописка. Потом вы можете развестись. Он получит однокомнатную квартиру, ты двухкомнатную. Мы приедем к тебе жить и снова поменяем квартиру на трехкомнатную.

– У нас есть знакомый маклер с большими связями.

– Лёша никогда не согласится! И я тоже не хочу. Вы сами знаете почему.

– Я знаю, ты знаешь, папа знает, что у нас в семье есть кое-какие обстоятельства. А остальным про это знать и не стоит.

– Ты пойми, мальчику много не надо. Стрельни глазками, и он уже твой.

– У него уже есть подружка, просто они сейчас поругались.

– Вот видишь, как всё удачно складывается!

* * *

– Мне же Ирка сама так велела делать!

– А ты больше ее слушай. Ухи растопырь поширше, и пусть тебе на них кто хочет лапшу вешает. Ирка сама с ним погулять мечтает, а мать против. Вот и сидит, как злая собака на сене. Ни себе ни людям.

– Стерва! Значит, она специально? Да? Говорила: «Делай как скажу! Он с рук будет кушать!» И что теперь? Может, ему дать?

– Тогда совсем дурой будешь. Мужики ценят только то, чего сами добились. Взять он, может, и возьмёт, только потом к другой сбежит. От тебя всё получил, зачем ты ему нужна?

– Я маме его нравлюсь.

– Это пока. Потом, может, другая понравится.

– Так что делать-то?

– Поговори с ним. Слезу пусти, дави на жалость. Или наоборот, найди другого парня и заставь ревновать.

* * *

– Ты как думаешь, Лёшка к Катьке вернется?

– Не знаю… А тебе зачем? Сама с ним закрутить хочешь?

– Да нет. Не знаю… Можно было бы вообще…

– Катька тебя с потрохами сожрет.

– Не сожрет, подавится. Да и не нужен мне ее Лёшенька.

– На нее Игорек из ее класса поглядывает. Можно попробовать их свести.

– Ну, ты придумала… А давай сведем!

* * *

– Что она, сама должна с тобой заговорить? Подойди, пригласи в кино. А там… темнота – друг молодежи.

– Думаешь?

– Я с Ленкой так и задружился. Это она сказала, что ты Котёнку нравишься.

– А Писарь?

– Что Писарь? Сам виноват, раз его девчонка бросила.

– Ну не знаю… У меня рубль есть и мелочи копеек сорок. Хватит?

– В будний день на два раза! И оба с мороженым! Только билеты бери на последний ряд.

06–07.10.1972

С 6 ноября неделю не учимся, у нас каникулы. Как члена комитета комсомола и знатока иностранных языков меня еще в сентябре обязали приготовить номер на школьный концерт к 7 ноября. Будет комиссия из области, школе надо произвести хорошее впечатление. Желательно перевод чего-нибудь иностранного, очень желательно рассказ о тяжелой жизни рабочего класса за границей. В прошлой жизни мне тоже навесили задание приготовить номер, но обошлись без ограничений. Тогда читал Маяковского, затем с ним же попал на областную олимпиаду. Занял первое место и был удостоен предложения поступить в театральный институт в Хабаровске. Вне конкурса, на специальность «актёрское искусство». Однако не воспользовался возможностью. Во-первых, после десятого класса мы в Москву возвращались. Во-вторых, не верил, что стану известным артистом, и решил, что лучше быть средним инженером, чем средним актером. В новой жизни Маяковский уже не прокатит. Пришлось искать хороший перевод.

Долго думал, пока случайно не наткнулся на старую пластинку 1961 года. Фирма «Мелодия», ташкентский завод, «Вокруг света» (девятая серия). На в меру запиленном диске последней песней шла «Англия. Шестнадцать тонн (М. Тревис). Герберт Рид». Сразу вспомнил клип Курия на Ютубе, в свое время он мне очень нравился. Восстановил слова, порепетировал. Со слухом у меня напряг, но тут почти речитатив, справлюсь. Школьному ансамблю показал пластинку, те согласились подыграть. И вот 6 ноября концерт школьной самодеятельности в клубе. Выхожу на сцену в том самом «не джинсовом» чёрном костюме из «Альбатроса». Клетчатая ковбойка под жилетом оттуда же. Ремень с пряжкой Коли Кима и моднючие лаковые полуботинки отчима. Только золотой фиксы не хватает, а то все девчонки были бы моими.

Завожу политически правильный рассказ, типа тридцатые годы, тяжелая жизнь шахтеров. Наличных денег не дают, товары под запись в магазине шахты, как у наших рабочих до Октябрьской революции. Дескать, в таких условиях родилась песня, ну и так далее, что положено. Народу не очень интересно, однако две минуты выдержали. Подражая Теннесси Форду, легендарному исполнителю этой песни, начинаю щелкать пальцами, отбивая ритм. Тихонечко вступает школьный ансамбль.

Они говорят: человек – это грязь.
Простой человек – это быдло и мразь.
Быдло и мразь, знай давай им пинка,
Жилистые руки, тупая башка…

Необычная подача, совсем необычные для советской сцены слова. Зритель начинает прислушиваться. Когда дошел до

Промозглым утром в дождь я родился тут,
«Нарвись на неприятность» – так меня зовут,
Меня воспитала старая львица,
Справиться со мною не нашлась девица, —