Начало пути

— Разуй глаза, почтенный, ты разговариваешь с дворянином! Барон Максимильян к вашим услугам!

Мои слова оказались для них ушатом холодной воды, торговцы побледнели.

— Но зачем уважаемому барону понадобилось скупить всю пшеницу? — задали они резонный вопрос.

— Чтобы продать её, — улыбнулся я своей самой милой улыбкой.

— И кому же?

— Вам!

— И за какую же цену вы хотите её продать? — осторожно спросил один из них.

— Шесть сестерциев за мешок, — скромно ответил я и посмотрел на скупщиков.

«Наверное, я в первый вижу наяву то, что неоднократно описывалось в литературе как «глаза, вылезающие из орбит», — удовлетворённо подумал я, любуясь ошарашенными лицами торговцев.

— Ск-ко-лько, ск-ко-лько? — заикаясь, спросил самый низкий из них.

— Шесть серебряных монет, — снова скромно ответил я.

— Но ведь два часа назад цена была всего два сестерция, — возмущённо сказал мне самый молодой из них. На него тут же зашикали все остальные.

Моё настроение улучшилось неимоверно, признание из первых рук — это круто.

— Ну, так это когда было, — спокойно ответил ему я, — а сейчас зерно стоит шесть сестерциев.

Торговцы зашумели и отошли к шатру ростовщика, оттуда показался мой знакомый скупщик, который ссудил мне деньги. Увидев своих товарищей, он обрадовался, но, приглядевшись, переменился в лице. Двадцать минут я стоял и ждал решения коллегии скупщиков. Невооружённым взглядом было видно, что они очень недовольны.

Ещё через пять минут скупщики подошли ко мне, и самый пожилой из них сказал:

— Господин барон, мы согласны купить у вас всё зерно по пять сестерциев за мешок.

Я, не меняя выражения лица, ответил:

— Уважаемые судари, я ведь назвал свою цену, разве она была пять монет?

Говоривший со мной скупщик стиснул зубы и с угрозой в голосе сказал:

— Нет, господин, мы прекрасно слышали цену, но мы ведь можем совсем ничего у вас не покупать, и вы останьтесь с кучей зерна, но без денег.

— Ну что ж, попробую подождать тут несколько дней, может, удача мне улыбнётся и появятся ещё желающие купить превосходную пшеницу, — спокойно ответил я.

Конечно, я понимал некоторую двойственность этой угрозы, но был уверен, что перекупщики не пойдут на то, чтобы наши торги продолжились уже в присутствии конкурентов.

Скупщики опять отошли посовещаться, и, когда они вернулись, тот же торговец сказал:

— Мы согласны на пять с половиной сестерциев, и это наша последняя цена.

Я задумался над их словами, заставляя скупщиков резко вспотеть. Цена меня, в принципе, полностью устраивала и была даже выше той, за которую я собирался продавать зерно в самом начале.

— Договорились.

Торговцы облегчённо вздохнули, и тогда я повернулся к стоящим вдалеке крестьянам, которые наблюдали за нашими переговорами.

— Эй, мужики, сгружай все мешки по центру, — крикнул я им.

Немая сцена, произошедшая после моих слов, быстро закончилась возмущёнными криками всех скупщиков:

— Но как же так, а доставить зерно в наши амбары? Они же в полудне пути отсюда.

— Но, судари, — улыбнулся я им уже становившейся фирменной улыбкой, — договор был только об оплате за зерно, доставка не включалась в эту цену.

Натолкнувшись на мою улыбку, как волны натыкаются на волнорез, торговцы опешили.

— Но… обычно… раньше всегда… — пролепетал один из них.

— Я ведь уже говорил вам, что мне всё равно, что было до меня, — спокойно ответил я, — уговор касался только зерна, или я не прав?

— Правы, — эхом откликнулись они, — но крестьяне всегда сами свозили своё зерно в амбары.

— Я похож на крестьянина? — прошипел я.

— Конечно же нет, господин, — ответили растерянные торговцы, переглядываясь между собой.

— Могу предложить другой вариант, — после паузы задумчиво ответил я.

— Какой? — был общий ответ.

— Так и быть, я уступлю вам в этом вопросе и всё это зерно привезу в ваши амбары, но завтра и в несколько большем объёме. Вы за это время подготовите нужную сумму денег, а завтра я всё привезу. Сегодня же, извините, мне нужно ещё провести окончательный расчёт.

Услышав такое предложение, торговцы единогласно согласились.

— Ну что ж, тогда подпишем договор и расстанемся, — сказал я им.

В договор я, понятное дело, внёс, кроме крестьянского зерна, ещё и всё своё, теперь общее количество продаваемого скупщикам зерна оказалось на сумму триста двадцать четыре с половиной кесария. Я, сам ещё до конца не осознавая, что заработал невероятные деньги, спокойно подписал свою часть договора и, раскланявшись со скупщиками, пошёл к крестьянам.

— Завтра повезём всё в амбары перекупщиков, — сообщил я им. — Сегодня можете отдыхать, а с утра по моей команде выдвинемся в путь.

Крестьяне, не знавшие, почём я продал зерно, и соблюдая наш договор, помолились за меня Единому Богу.

Подойдя к Дарину, я отвёл его в сторону.

— Остался последний штрих моего плана, — сказал я ему, — нужно быстро передать старосте, чтобы брал все свободные подводы и вёз сюда всё моё зерно. Рону же скажи, чтобы был тут как можно скорее.

Гном, усмехнувшись, сказал, прежде чем уйти: