Начало пути

- Многие этого не пережили, - спокойно сообщил Толлен. - Мы видели колонны измождённых, уставших путников, которые почему-то решили, что в столице они смогут выжить. Многие остались у нас. Они рассказывали, как от голода люди умирали целыми семьями. Как снимались с обжитых мест и в лютый мороз шли по дороге. Но мы не смогли принять всех. Нам, прежде всего, нужны крепкие рабочие руки, а не рыдающие бабы, которые едва пригодны для того, чтобы готовить пищу и сеять. Нам нужны те, кто может прокормить и себя, и других. Кто может защитить хотя бы себя! А не те, кто может лишь печалиться о прошлом.

- А у вас почему не изъяли зерно? - спросил Каталам. - Как вы пережили зиму?

Элотан Толлен вздохнул и посмотрел на сотника. Затем перевёл взгляд на меня. Долго рассматривал, но всё же решился.

- Изъяли, конечно, - сказал он. - Но не половину. Большую часть мы упрятали. Август не стал сообщать об этом в столицу. Он понимал, что без зерна мы будем голодать. А значит, всю зиму будет голодать и его десяток. А, возможно, зиму мы бы не смогли пережить... Надеюсь, примо не станут докладывать об этом королю. Поступок граничащий с изменой, я знаю. Кому как не мне знать. Но иначе мы не могли поступить. Иначе нечего было бы сеять.

- Примо не станут сообщать, - заверил я сурового элотана. - Уж поверьте.

Я посмотрел на Каталама и сразился с ним взглядами. Я понял, что он хотел мне сказать. А он понял, что никогда о том, что здесь рассказывал бывший королевский гвардеец, никто не узнает. Особенно король, если мне всё же доведётся с ним повстречаться.

- А что случилось с теми, кого вы не смогли принять? - тихо спросил Иберик. Он тоже внимательно слушал, но в разговор не вмешивался. - Ты рассказывал, Толлен, что они шли мимо. Шли в столицу. Они искали там спасение?

- Нет там спасения, - махнул рукой Толлен. - Но выжить можно... Мы с Августом часто засиживались в моём доме, часто разговаривали. Несмотря на голод, что охватил Обертон, там можно выжить. Там могут выжить лишь те, кто готов вступить в армию. В армию ли короля, или в армию церкви... Да, там можно выжить. Если ты молодой сильный муж, способный не только постоять за себя, но и отобрать у другого. Способный убить любого, если придётся... Вот почему, примо, - обратился он ко мне как бы извиняясь. - Мы встретили вас так недружелюбно. В эти времена непонятно кто друг, а кто враг. Даже армия не в силах защитить верноподданных. Поэтому мы вынуждены защищать себя сами. Ведь тот кто кажется другом, легко может превратиться во врага, если увидит, что у тебя есть чем поживиться. Но вы предложили золото на обмен. Вы не потребовали пополнить ваши запасы безвозмездно. Вы готовы заплатить за них. И, я надеюсь, вы сдержите своё слово.

- Несомненно, сдержу, - уверенно кивнул головой я. А затем сказал вполне искренне. - Ты можешь мне верить, элотан. Я тот примо, кто не обманет тех, кто имеет смелость бороться за жизнь. Кто не отчаивается и сражается. Это именно то, что я хочу видеть от каждого. Я хочу, чтобы вы сопротивлялись судьбе, а не мирились с ней...

- Кх-кх, - вовремя закашлял Каталам, видимо, намекая, что я уже наговорил лишнего.

И он был прав, наверное. Я потерял контроль над речью, наблюдая за безрадостной физиономией крепкого элотана. Я чувствовал его опасения. Я понимал его проблемы. Он боролся за жизнь. Он помогал бороться за жизнь другим. Он не смирялся, как того требовала местная религия. Он сражался. И это то, что я хотел внушить каждому. Ничего не предрешено. Ничего ещё не закончено. Надо сражаться за свою жизнь и верить, что анираны их спасут. По крайней мере один из них обязательно попытается.

Каталам с опаской за мной наблюдал. Встретившись с его взглядом, я понял, что завёлся немного. Почувствовал, как горят щёки. Как разгорается внутри пламя. И если бы сотник меня не предупредил, возможно, я бы уже вышел на двор с активированным щитом на руке. А для этого пока рановато.

- А что же король? - перехватил инициативу Каталам. - Есть ли какие новости о короле? Неужели он поставил печать на указе об изъятии зерна?

- Что потопаешь, то и полопаешь, - философски изрёк Толлен весьма знакомой фразой. - Я не знаю, о чём думал король. Вообще не знаю, жив он или нет. Приходят лишь указы. Но, думаю, у него не было иного выхода. Ему пришлось действовать. Иначе половина города бы вымерла... На каменных площадях пока не научились выращивать овёс.

Каталам, казалось, посерел лицом. Наверное, он, как и предполагал ранее, получил подтверждение тому, что королевская власть зачахла окончательно. Когда король в середине зимы требует отбирать зерно у крестьян, разумным такое решение никак не назовёшь. Оно, скорее, отчаянное. Или же - что более верно - грабительское. Но, по рассказам Каталама, король совсем не походил на идиота. Совсем не походил на того, кто мог отдать приказ, который нанесёт чудовищный удар по крестьянству. Наверное, он действительно тронулся умом.