Начало. Техник-интендант (СИ)

Не стоит думать, что я беспредельничаю, вполне адекватный ответ. Мне предъявляли что-нибудь? Нет. Задержали? Да. Били? Да. В кому отправили? Да. Пусть я тут сам инициировал, но всё равно ответку кинуть нужно, и я собирался это сделать. Среди моих находок был «ХТ-26», огнемётный танк на базе «Т-26». Точнее даже их семь было, причём пять на ходу и полностью снаряжены. Два оставшихся имею пустые огнемётные баллоны, так что тоже готовы к бою, пулемёты стоят. Вот и хочу посмотреть, как такой огнемётный танк с Лубянкой поработает. Думаю, тут нужно сначала из пулемёта поработать, чтобы окна разбить, а то только закоптит стены, ну а когда струя пламени ворвётся в кабинеты здания, тогда всем горячо станет. Месть, она так сладка. Я ведь никого не трогал, служил, и хорошо, мне в Сто Четвёртой дивизии вполне нравилось, замещал ротного пока тот в госпитале, а тут в наглую, как будто я кому что-то должен, выдёргивают и тащат в Москву, да ещё в камеру сажают. Доволен ли я был? Однозначно нет. Прав ли я, решив бросить ответку? Да. Я сам понимаю, что виноват, и надо было прислушаться к Михаилу, не привлекать к себе внимания. Так нет, своим помочь хотел. Ну что, допомогался? Корпус, на который столько сил и средств ушло сгинул в Киевском котле. Одно меня примиряло с потерей всего что я ему дал, тот изрядно немцев потрепал. А теперь же никуда не денешься, я под присмотром, остаётся подтверждать, что те с кем я связан настоящие отморозки и меня лучше не трогать. Я под защитой. А если уж меня убьют, вроде забив в камере, ответка будет ещё страшнее. Надо напугать, и ответные действия представителям Лубянки, на мой взгляд, это тот самый жирный намёк что так необходим. Причём у меня должно быть железное алиби. В ином случае от меня не отстанут, и так и будут на шее сидеть, ещё попытаются выбить признания с кем я контактирую. Вполне в их духе. Можно конечно другим путём в этой ситуации пойти, однако из всех этот мне нравился больше. Слишком я привлёк к себе внимание, другие не сработают, вон даже на Заполярье отсидеться не удалось. Бить по рукам таких наглецов будет правильнее, они так быстрее понимают. Ну а смерть меня не страшит, я помню кем я стал. Подумаешь умру, очнусь в другом теле со всеми умениями и своим опытом. Я уже это как-то внутреннее осознал и принял.

А вот суета с моим телом продолжалась три дня, пока я не позволил себе очнуться. В это время немцы подошли практически к окраине Москвы, километров пятьдесят осталось. Как стало известно из подслушанных совещаний Генштаба, сибирские дивизии уже на всех парах перекидывали к столице, но не было уверенности что те успеют. Начали формировать две дивизии из опытных бойцов, что закончили излечение в госпиталях, тут спасибо мне, что вывез их из Киевского котла, но на совещаниях об этом не было ни сказано ни слова, кроме того откуда те были вывезены. Вооружения для дивизий нет, всё уже выбрали, но маршал Шапошников твёрдо пообещал, что всё будет, но не сообщил откуда, хотя многие командиры понимали откуда тот всё это возьмёт. Не в первый раз брал. В курилке общаясь тронули эту тему, я подслушал. Как и то что те обсуждали двух немецких генералов и боевые знамёна что доставили в Москву с Карельского фронта, а захвачены те были в Киевском котле. Обсуждали кто этому поспособствовал. Это сутки назад было. С тех пор тот теребил медиков, приказывая им привести меня в чувство. Честно скажу, было желание продолжать лежать в коме, но тут действительно жалко ребят которых кинут практически безоружных под немцев. Я их не для того вывозил, чтобы те по-глупому, из-за идиотов в Генштабе, погибли. Так что нате вам сволочи, подавитесь, очнулся я.

Надо сказать, забегали все изрядно. Меня ещё двое суток назад перевезли в тот госпиталь где я в прошлый раз из комы вышел. Те же врачи, та же палата. Так что меня стали осматривать, а адъютант маршала, пройдя в палату, попытался со мной поговорить, я же, посмотрев на него мутным взглядом, послал матом и его, и его начальство, сообщив, что «… в гробу я их видел. У белых тапках». Так говорить и отказался, попросив медиков выставить наглого майора вон. Тот успел из капитана превратиться в майора. Это меня званий лишают, видимо, чтобы не зазнавался, а другим дают. Врачи моей просьбы не последовали, их тут серьёзно застращали, они тут у генштабистов на побегушках были, так что я просто закрыл глаза и ни на что не реагировал. Врачи запаниковали, но быстро выяснили что я просто не хочу с майором общаться. Вот и наблюдал со стороны за этим фарсом. Как бы майор толстокожим не был, но почему не выхожу на контакт понял, вот тот и рванул на доклад, а меня покормили кашей, вкусная, масла не пожалели.

Маршал лично приехал к вечеру, и попытался поговорить. Я лишь отворачивался от того, переворачиваясь на бок, спиной к нему и общаться отказывался. Как тот не стращал, не пытался разжалобить, мол, бойцы погибнут фактически безоружные, не вышло. Стал орать, пытался приказы отдавать. И тут я его игнорировал. Тогда тот сел на стул и устало вздохнув, опустошённым тоном сказал: