Начало. Техник-интендант (СИ)

- Максим, я понимаю, что ты недоволен тем что случилось, но в камеру ты случайно попал, клянусь. Это всё стечение обстоятельств. Не стоит из-за глупых обид отправлять на верную смерть десятки тысяч наших парней.

- Не стоит, - впервые подал я голос, маршал замер, затаив дыхание. - Но с вами говорить я не буду. Вы не оправдали оказанного вам высокого доверия.

На этом всё, больше я общаться с маршалом не стал, так что тот вскоре ушёл. А через два часа ко мне прибыл Ворошилов, его выдернули с совещания в Кремле, Шапошников приказал ему повлиять на меня, не сообщив никому что я отказываюсь с ним общаться. Плюнув, я дал добро на сотрудничество, но с одним условием, чтобы представители Генштаба про меня забыли. Шапошникову и Ворошилову пришлось дать слово чести командиров, что так и будет. Дальше я за три дня всё передал, вооружения на два корпуса. Точнее не всё. Но самое необходимое точно. Так что, когда прибыли сибирские дивизии, парни, получившие всё необходимое, перемололи в обороне наступающий порыв немцев, и двинули вперёд, а тут и сибиряки подоспели. Так что немцев на четыреста, а где и на пятьсот километров откинули от Москвы. Дальше сели в оборону, тылы подтягивали что сильно растянулись. Некоторые дивизии гоняли немцев, что на освобождённых территориях оказались. Миникотлы организовывая. Одних пленных только взять удалось больше пятидесяти тысяч, это одна из самых крупных побед Красной Армии. Под Ельней не считается. Там не удалось выполнить то, что спланировали.

Что про меня? Нет, обо мне не забыли. Сразу после передачи всего что было необходимо, я получил назначение, и весь жёлтый от сходивших синяков отправился в одну из свежесформированных дивизий, начальником службы снабжения стал, ПНШ-5 в полку. Поэтому я участвовал в битве под Москвой от начала до конца. Трофеи собирал, в основном склады с продовольствием, в боях лишь раз проявить себя удалось, после гибели командира миномётной батареи, тут батальонные орудия были, командовал двое суток, и надо сказать точный и убийственный огонь нашим бойцам понравился, наспех укреплённые деревни те брали сходу с минимальными потерями, после того как по обороне немцев мои миномёты пройдутся. Как только какой пулемёт заговорит, вокруг него тут же миномётные мины разрываются. Потом в другом месте, казалось пустом, а посмотрят, там уничтоженный пулемётный расчёт. Бойцы моего полка были снабжены всем необходимым, я смог добиться что те получали горячее питание прямо на передовой, им переносили в термосах. В такие лютые морозы горячая пища это то что доктор прописал. После этого и встали в оборону. Наш полк что понёс сильные потери, две трети личного состава, треть выбыла по ранению, был выведен во второй эшелон для пополнения и доукомплектования.

Наркомату НКВД я так и не отомстил. Берия что со мной лично встретился, когда я вооружение и технику передавал, извинился. Его никто не просил, всё сам. Я принял его извинения и не стал мстить. Знаю, что это было бы ребячеством, детские обиды, но так было нужно, однако нарком спутал мне все карты. Ладно, если кто ещё попробует меня арестовать или руку поднять, натравлю всю мощь «боевых интендантов». Страшилку из них сделаю. В данный момент, вечером двадцать восьмого декабря сорок первого года, я как раз выбил передвижную баню в штабе корпуса, и возвращался обратно к полку, сзади катил длинный трейлер бани, я сопровождал его, чтобы по дороге никто не отобрал, ночь, авиации противника можно не опасаться, да и с такими морозами те практически не летали, как Взор дал сигнал. Кстати, тот уже три тысячи метров давал, недавно перешел рубеж. Опции никакой не открылось, будем ждать четырёх тысяч. Так вот, Взор ясно показал, что в глубине леса, к опушке которого мы подъезжали, а дорога пересекала лес насквозь, готовит засаду неизвестная группа. Думаю, это немцы, вполне в их духе. Практически всех недобитков отловили, но всё же мелкие группы ещё бродят, если не поморозились. Самые стойкие остались. Вполне возможно, что это одна из таких групп, тем более почти всё оружие немецкое. Разве что ручной пулемёт, пара автоматов, шесть винтовок «Мосина» и две самозарядные винтовки наши. Скорее всего трофеи. К своему-то оружию боеприпасов почти не осталось.

- Притормози, - скомандовал я водителю нашей передовой машины.