Начать сначала

Потом мы долго сидели в кресле, я обнимал птичку, пока она, всхлипывая, не уснула на моем плече.

***

Прошло три дня. Я был так же дезориентирован, все симптомы сохранялись. Пожилой целитель и Аделин не спускали с меня глаз. Лансей под руководством Зейрашша отслеживали мое состояние, уверяя, что опасности нет, и скоро я почувствую себя как прежде. Я так не хотел, чтобы моя птичка жила в тревоге, я верил, что скоро все прекратится.

Из важного – мне удалось поговорить с Шанриассом. Я подробно рассказал ему все, что со мной произошло. Тот обещал оказать содействие в опознании меня и поисках семьи.

Он немного рассказывал о семье. О жене. И я видел его неизмеримую любовь к своей женщине. Наверное, я испытывал похожие чувства к птичке.

Аделин. Это имя грело меня и заставляло бороться. Я готов был стерпеть и большее, лишь бы страх исчез из ее глаз.

А потом мне резко стало лучше. И еще через день я проснулся здоровым. Аделин снова улыбалась, занималась музыкой. Меня не отпускали на работу, продолжив чрезмерно тщательное наблюдение за моим состоянием.

Гости, задержавшиеся на Маре по причине загадочной болезни, засобирались домой.

Хорошо, что непонятное состояние осталась позади.

На следующее утро, садясь в «Хирунди», Шанриасс протянул мне пару листов электронной бумаги.

– Сашшин, здесь все, что я смог узнать, – с сочувствием в голосе произнес он.

Я жадно схватил листы.

Вчитывался в текст, неверя. Буквы нестройно плыли перед глазами, пока я постигал смысл слов. Как самый едкий яд горечь растеклась во рту. Так я познал, какой же вкус у отчаяния.

Читая раз за разом предоставленные мне све́дения, я вспоминал – кто я.

Глава 28. Безнадежность

Мой имя – Ссашшин Пиллаи.

Недавно мне исполнилось пятьдесят восемь.

И я женат.

Столько я ждал то время, когда вспомню свое прошлое? Когда узна́ю, кто я есть? Но когда память вернулась, не испытал ни счастья, ни даже толики радости.

Я вспомнил свою жену Шшивани – она далеко не простая змейка – и дочь Индражит, шести лет. Вспомнил факты.

А эмоции?

Индражит, мое детище. Я ощущаю гордость. Любовь и беспокойство? Нет. Будто знаю, что она в надежных руках. И этого мне достаточно.

Шшивани. Жизнь и смерть. Кто дал такое имя жене? Она как будто есть, и ее вроде нет. Я знаю, что не люблю ее. Но уважаю? Да. Так верно.

И почему у пилота фамилия присущая правителям? Я вроде бы вспомнил себя. Но я ли это?

Так странно.

Боль оттого, что мне придется оставить свою птичку и предать ее, ведь я буду должен вернуться к семье – затмила все. Остаться будет куда бо́льшим предательством, но уже по отношению к тому, перед кем у меня давние обязательства. Наверняка они думают, что меня нет в живых. Я должен возвратиться и выяснить, кто они для меня, а я для них.

Мать Кадру, какова причина дать мне эти испытания?! Сейчас мысли лишь о маленькой птичке. Я должен сообщить ей?

Мне нужно немного времени. Тщательно взвесить. В тишине снова прочесть данные мне листы. Я смотрел на них с ненавистью, словно они были причиной всех бед. Обдумать, возвращая разум на место.

Где твоя холодная голова, Ссашшин? Сейчас меня поглощает боль, куда большая, чем та, что мучила меня после того, как я сгорел.

Невидяще, я кое-как попрощался с Шанриассом и Ли. Добрался до усадьбы, не видя дороги.

Думал уйти в дом охраны и выколотить нагрузкой и спаррингами зерно отчаяния, быстро прораставшее во мне. И набирающее силу. Но я не успел…

В Холле первого этажа усадьбы ждала обеспокоенная Аделин. Ходила туда-сюда по коридору, цокая каблуками по замысловатому рисунку мраморного пола.

– Ссашшин, что случилось? – сразу поняла она, что мое состояние далеко от нормального.

Я не мог врать ей. Не хотел. Не думал таиться. Понимал – ни время, ни спарринг ничего не изменят. И я протянул ей злосчастные листочки, вернувшие мне память.

Наблюдая, как бледнеет птичка, лишь плотнее сжимая сухие губы. Листы бумаги мялись в ее тонких пальцах, так сильно она сдавливала их.

– Я знала… Я знала, – едва слышно шевелила она губами.

Подрагивающими руками птаха вернула мне листы, неопределенно махнула кистью и ушла.

– Аделин, – звал я ее, хрипя.

Но птичка ушла не обернувшись.

Неужели конец?

***

Пришла пора поговорить и с Леоном.

Я встретил техника за лифтом. Тот по-прежнему не работал. Но предстоящий подъем по лестнице не беспокоил меня. Какая уже разница? Поднимусь.

– Господин Ссашшин. Мы делаем все возможное, чтобы ускорить ремонт, – вежливо склонял он голову, сложив ладони вместе перед собой. На краю сознания царапнули его странные манеры, но более важные беды вытеснили эти мысли.

– Почему за столько дней вы не починили лифт? – сердился я от подобной нерасторопности.

– Он сгорел. Огонь спустился по шахте, сжигая все.

При его словах я почувствовал жар. И пламя вокруг. Волна ужаса прокатилась по позвоночнику вверх.

Сгорел? Но в усадьбе не было пожара. Не пахло гарью. Шахта очень небольшая. Здесь три этажа и подвалы. Когда я отвлекся от лифта, чтобы задать дополнительные вопросы технику, он уже исчез.

Растерянный, я скользнул обратно к лестнице. Леон не будет ждать вечно.

***