Начиналась жизнь

— Фальшь! Фальшь! Фальшь! Сито, перестаньте играть! Неужели вы сами не чувствуете диссонанса! Ваша музыка так режет слух, что кажется, будто стадо свиней хрюкает в комнате. О чем вы всегда думаете во время игры? На сегодня достаточно! Идите домой! Пианиста из вас никогда не выйдет. Надо уметь высидеть у рояля три часа, четыре часа… и еще больше, вот как ваш товарищ Гера. А вы посидите полчаса, затем начинаете барабанить ваши милые песенки. Вам велят выучить этюд Черни, а у вас в голове «Яблочко». Нет, из вас пианиста не выйдет!

После такого разговора учительница обычно садилась к роялю и начинала играть вторую сонату Бетховена. Мальчики еще не понимали этой сонаты, но учительница исполняла ее всегда так задушевно, так бывала увлечена игрой, что им представлялось, будто они плывут по широкому морю…

Учительница оказалась права. Пианиста из Пашки не вышло. Пророчества учительницы постепенно уничтожили в нем веру в себя, как в «вундеркинда», веру, которую вселила в него Рохл.

Он бросил школу.

В детский дом на Максимилиановской улице пригласили учительницу танцев. Узнав об этом, девочки начали просить Шраге, чтобы пригласили учительницу и к ним. Шраге убеждал своих питомиц, что в этом особенной необходимости нет. Гинда Мурованая была против, Юдка Грак тоже. Но девочки не давали учителю покоя. Они послали делегацию к Рохл и с ее помощью добились своего.

Учительница танцев была красивая женщина, с густыми черными, коротко подстриженными волосами, с тонкими шелковистыми бровями и синими глазами, высокая, стройная. Когда она впервые закружилась, и платье ее раздулось, как большой зонт, все девочки точно застыли на месте. В детском доме распространилась эпидемия танцев: в кухне, столовой, коридоре — везде можно было наткнуться на танцующих девочек. Но ни у одной из них платье не раздувалось зонтом, потому что все они носили узкие юбки.

В танцах особенно отличалась Бэйлка Динор, и ее отдали в балетную студию.

Студия совершенно изменила девочку. С первых же дней Бэйлка начала говорить в детском доме только по-русски. Она стала часто смотреться в зеркало, оглядывать свои волосы, фигуру, выделывала ногами замысловатые па. Она старательно пудрила нос и подводила брови. Движения ее стали свободнее. Походка изменилась: теперь тонкий корпус девочки раскачивался при ходьбе, как качается молодая березка от ветра.

Айседора Дункан, великая мировая танцовщица! Если бы вы знали нашу Бэйлку Динор!

Бэйлка Динор — «последовательница» школы Айседоры Дункан. Она тоже танцовщица-босоножка. Просыпаясь, она заворачивается в простыню и принимается танцевать на кровати. Простыня вздувается, как большой открытый зонт. Наконец-то она научилась подражать в этом учительнице.

Спать Бэйлка ложится с танцами. С танцами же и к столу подходит, танцы ее опьяняют. Она ходит танцуя, бегает танцуя и даже стоя на месте как будто танцует. Пляшут ее руки, плечи, голова. Она изгибается всем телом то влево, то вправо. Она вытягивает правую руку вперед, левую откидывает назад и пытается удержаться на носке. Она готова жизнь отдать за танцы.

Ах, Айседора Дункан, если бы вы знали нашу Бэйлку Динор!..

Шраге чувствовал в увлечении танцами какую-то опасность для Бэйлки и для всего детдома, но решил некоторое время выждать.

Ждать ему пришлось недолго.

В один из дней Бэйлка исчезла из детдома.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Бэйлку затащила к себе на дачу, на именины, подруга.

Свежий букет хризантем стоял на столе. Свежая скатерть слепила глаза белизной. На продолговатом блюде лежал жареный поросенок. Вокруг поросенка, как часовые, выстроились бутылки с вином. Хрустальная ваза была наполнена печеньем.

Бэйлке никогда в жизни не приходилось есть ничего подобного.

Гостей было мало. Почти одни родственники. Вертелся тут какой-то молодой человек в новом костюме цвета «кофе с молоком» и с золотым передним зубом. Он усердно ухаживал за Бэйлкой, то и дело поднося ей печенье.

— Попробуйте, Изабелла.

После ужина, за которым гости порядком выпили, юноша сел к роялю и начал играть, сам себе подпевая, какую-то пошлую песенку.

Тучный низенький еврей, с острой бородкой, красным лицом и желтыми зубами, вскочил со стула и, вытянув одну руку вперед, а другую заложив за борт пиджака, пустился в пляс. Так он обошел несколько раз вокруг стола. Его пример заразил остальных. Сначала все, вытянув руки вперед, стали покачивать под песенку головами, потом взялись за руки и, поднимая в такт ноги, старались хриплыми голосами перекричать рояль.

Бэйлка была в восторге. Ежеминутно она гляделась в круглое зеркальце и пудрила кончик вспотевшего носика. Потом тот же молодой человек усадил девочку к себе на колени и начал поить ее из маленькой рюмочки.

…Бэйлка вернулась в детский дом через три дня.

— Где ты была? — встретил ее Шраге со сдержанным гневом.

— У подруги на именинах, — беспечно ответила Бэйлка.

— А кто тебе разрешил?

Девочка молчала.

Лицо Шраге побледнело. Он хотел хорошенько отчитать девочку, но сдержался.

— Мы еще поговорим об этом, — сказал он только.