Начиналась жизнь

Шраге радуется редко. Его круглое лицо всегда серьезно и озабоченно. Но сегодня, за завтраком, сквозь густую пелену забот и грусти на его лице проступила радостная улыбка.

Когда на стол подали консервированное молоко и галеты, Бэрл отказался есть. Дети изумились.

— Бэрл!

— Не хочу.

— Гляди! Молока с галетами не ест!

Учитель Израиль:

— Ну, Бэрл, не дури. Ешь.

— Не хочу.

Тетя Рохл:

— Что с тобой, Бэрл?

— Я не буду есть.

Юдка Грак:

— Бэрл!

— Нет, и конец!

Дети со всех сторон:

— Медведь в лесу издох…

Бэрл решил три недели подряд не пить консервированного молока и не есть галет: он высчитал, что за это время возместит украденное. (Это и было то наказание, которое он для себя придумал.)

Прошло несколько дней, а Бэрл все пьет чай без молока и галет.

Учитель Израиль снова:

— Бэрл, брось глупости, мы тебе прощаем.

Тетя Рохл:

— Бэрл, прошу тебя…

Напрасные уговоры.

Гинда Мурованая:

— Перестань, Бэрл, капризничать, точно барышня.

— Я сказал — нет, значит — нет. Что вы пристали?

Юдка Грак:

— Ты молодчина. Но к чему такое упрямство?

Ничто не помогало. Мальчик свое намерение выполнил.

Шраге, конечно, жаль было, что мальчик недоедает, но зато он понимал, что теперь Бэрл никого не обманывает и даже украдкой не ест. Он еще больше полюбил мальчика за это.

А когда прошли три штрафные недели, то в детдоме уже ни галет, ни молока не было.

Бэрл не переставал думать о Бэйлке.

Наоборот, еще сильнее стало тянуть его к ней с тех пор, как она начала учиться танцевать. Она ему нравилась все больше. Однажды вечером Бэрл, встретив Бэйлку на крыльце, схватил ее за руку.

— Что тебе?

— Я…

— Чего ты хочешь от меня?

— Ты мне нравишься, Бэйлка, — сорвалось с его уст. Он произнес это сердечно и искренне.

— Сумасшедший!.. — расхохоталась девочка.

Она вырвала руку и убежала.

Бэрл остался один. Он хотел было броситься за ней вдогонку и выругать ее, выругать грязными словами. Минуту назад он был растерян и беспомощен, а сейчас его охватила страшная злоба. Было желание догнать Бэйлку и даже ударить. Но он этого не сделал.

РАССКАЗ КУЗНЕЦОВА

В детдом пришли гости — рабочие ткацкой фабрики. Дети сразу же узнали среди них высокого усатого Кузнецова, и один кудрявый паренек даже вскочил ему на спину.

— Хо-хо… — усмехнулся Кузнецов в усы. — Здорово, ребята! Как жизнь молодая?

Старшие мальчики находились в мастерской. Гости зашли к ним.

— Работаете? — сказал Кузнецов. — Молодцы! Так и надо. Кто не работает, тот не ест.

Шраге стоял, в углу и строгал длинную доску. Надо было сделать несколько новых скамеек для детдома.

— Инструменты у вас неважные, — сказал один из рабочих. — Мы вам принесли лучшие. Громов, — окликнул он товарища, — ну-ка, разверни гостинец.

Громов поставил среди комнаты ящик с инструментами. Ребята сразу бросились к ящику и начали вытаскивать оттуда клещи, напильник, кронциркуль, молотки, маленькие тиски, сверла.

— Вот это подарок! — Шраге оживился. — За это стоит поблагодарить.

— Спасибо! — дружно воскликнули дети.

— Пустяки! — ответил Кузнецов. — Не стоит благодарности. Наоборот, вы должны нас выбранить за то, что мы так долго мешкали с инструментами.

Дети смеялись.

— Товарищок, — отозвал Шраге в сторону старичок рабочий с редкой бородкой, — вы у них начальником будете?

— Я заведующий.

— Что же, слушаются они вас?

— Когда как, бывает, что и не совсем, — вмешался Кузнецов, показав белые зубы, но сразу же сообразил, что не следовало этого говорить в присутствии детей. — Ничего, их надо только уметь держать в руках, — поправился он. — А вот в прошлом году у вас, кажется, паренек удрал. Вернулся он?

— Вернулся, — ответил Шраге и указал на Бэрла.

Бэрл обтачивал ключ.

— Это ты в прошлом году удирал? — спросил Кузнецов.

— Я.

— Ну, а теперь снова собираешься?

— Нет, больше не собираюсь.

— А бузить будешь?

— Буду, — рассмеялся Бэрл.

— Ух, ты! — Кузнецов схватил его за подбородок. Он взял у Бэрла из рук ключ. — Надо его взять в тиски. Так лучше будет.

Он привинтил принесенные тиски к столику, притянул ключ, взял напильник в руки и показал, как надо правильно работать. Потом гости обошли спальни.

Учительница Шраге сидела в комнате девочек с младшими детьми и с увлечением рассказывала им сказки Андерсена.

Рабочие постояли немного в стороне, послушали.

— Ну, а об Октябре они знают что-нибудь, эти карапузы?

— Они еще слишком малы.

— Надо, надо, — сказал Кузнецов, — надо им с малых лет рассказывать, за что боролись их отцы и будут бороться они сами.

И Кузнецов собрал вокруг себя детей. Стоя с ними посреди комнаты, он рассказывал, как издевались над ним в былые времена на заводе.