Начинали мы на Славутиче...

— Ну что ж, еще одно, последнее усилие — и Братислава будет освобождена, — сказал он, поднявшись на второй этаж здания, где располагался НП. Отсюда хорошо просматривалась картина боя. Мы с Григоровичем поспешили за ним.

У Мухина было открытое, по-русски красивое, доброе лицо. Он часто останавливался возле бойцов, расспрашивал их о доме, о настроении, о нуждах.

Минут сорок член Военного совета наблюдал за боем молча, потом сказал:

— Нелегко людям. Война к концу, а им приходится на смерть идти. Берегите каждого человека…

По мере того как грохот боя все дальше отодвигался на западную окраину Братиславы, на улицах все чаще и чаще стали появляться жители города. Они выходили из подвалов и убежищ, увидев советских воинов, бросались к ним со словами привета и благодарности.

К исходу 4 апреля наши соединения в тесном взаимодействии с частями 25-го гвардейского корпуса очистили наконец город от гитлеровцев и вышли на реку Быстрицу.

Приказом Верховного Главнокомандующего нашему корпусу было присвоено почетное наименование «Братиславский «. Позднее решением Национального комитета столицы Словакии командир корпуса, командиры дивизий и другие офицеры, в том числе и я, были удостоены высокого звания «Почетный гражданин города Братиславы».

Потеряв Братиславу, немцы начали отходить на заранее подготовленные рубежи обороны по западному берегу Моравы. Здесь они надеялись снова задержать наше наступление, используя широкую, сильно заболоченную пойму реки, преодолеть которую войскам было действительно нелегко. Стремясь закрепиться на этом рубеже, противник усилил сопротивление и неоднократно переходил в контратаки с отрогов Малых Карпат. Активизировалась и его авиация. Действуя группами в 5–10 самолетов, она наносила удары по нашим частям, двигавшимся по дорогам.

В течение 5 апреля части корпуса вели бои на восточном берегу Моравы, очищая от гитлеровцев лесной массив севернее Девина. К исходу дня 19-я дивизия овладела этим населенным пунктом, а 252-я — Дубровкой. Однако наибольший успех имела 25-я гвардейская. Достигнув реки в районе Шлофсхора, она с ходу стала переправляться на правобережье. На рассвете мне позвонил полковник А. М. Переманов и доложил, что им захвачен плацдарм до восьми километров по фронту и около трех с половиной километров в глубину и что, по имеющимся у них данным, противник накапливает силы для нанесения контрудара.

Когда я сообщил об этом комкору, он радостно воскликнул:

— Молодцы гвардейцы! Нам очень нужен такой плацдарм. Скажите Переманову, чтоб держался. Мы поможем ему артиллерией.

Я тут же связался с комдивом и передал распоряжение Григоровича.

— Будет выполнено! — лаконично ответил тот и, помолчав, торопливо добавил: — Извините, Сергей Александрович, тороплюсь на наблюдательный пункт. Немцы начали контратаку…

Пожелав ему успеха, я тут же позвонил в штаб артиллерии корпуса А. В. Гладкову и передал ему приказание комкора об огневой поддержке 25-й гвардейской дивизии.

В течение дня гитлеровцы предприняли четыре контратаки на плацдарм значительными силами пехоты в сопровождении тринадцати бронеединиц каждая. Но все они были отбиты. Большую роль в этом сыграла артиллерия корпуса.

В тот же день начали форсирование Моравы подразделения 252-й дивизии. Несмотря на отчаянное сопротивление фашистов, наши части переправились через реку и стали быстро продвигаться вперед. К вечеру генерал И. А. Горбачев доложил, что его части достигли населенного пункта Мархегг, оказавшись уже на территории Австрии. Правда, их задача была значительно облегчена тем, что наш сосед слева — 46-я армия, наступавшая вдоль южного берега Дуная, форсировала реку в районе Хайнбурга и завязала бои на дальних подступах к Вене.

Используя сложившуюся ситуацию, перешли в наступление и мы. 7 апреля корпус овладел Гезерндорфом, крупным узлом шоссейных и железных дорог, превращенным противником в сильный опорный пункт. Моравский плацдарм был расширен до 16 километров по фронту и почти до 10 — в глубину. Южнее Девина по указанию комкора подчиненные подполковника Перельштейна, имеющие уже огромный опыт по этой части, буквально за несколько часов навели понтонную переправу. По ней мы стали в первую очередь перебрасывать артиллерию. К исходу 7 апреля на плацдарм было переправлено 877 орудий и минометов. Наличие в боевых порядках пехоты большого количества артиллерии, ведущей огонь как прямой наводкой, так и с закрытых огневых позиций, давало нам возможность отражать многочисленные контратаки противника и наносить ему большой урон в живой силе и технике. Только за первые три дня боев на плацдарме корпусом было уничтожено, и в основном, конечно, артиллерией, 26 орудий и минометов, 17 бронеединиц, 69 пулеметов и 1190 вражеских солдат и офицеров.

Командный пункт наш переместился из Братиславы на плацдарм, откуда со всеми соединениями и частями по линии штабов и НП была организована проводная связь. Надо отдать должное нашему 359-му корпусному батальону связи: он всегда действовал четко, быстро, маневренно.