Начинка (СИ)

— Это обычная жертва. Мне нужно было с чего-то начинать.

Он отрешённо моргнул обеими глазницами, и на секунду без видения пустующей показался менее жутким. Словно прочитав её мысли, Фревин прикрыл веки полностью. Почти спящий и тем беззащитный, как самый обыкновенный человек.

— Кто ты?

Напрасно старалась напряжённо смотреть на него, показывать решительным взглядом и поджатыми губами свою неотступность, готовность добиваться ответа до последнего. Фревин мог слышать её, не более.

— Всякое, Кира.

Она упорно повторила свой вопрос, но реакцию подало небо в виде пока отдалённого грохота, разносящегося эхом повсюду. Близилась гроза.

Хватит. Терпеть и слушать от него бесполезные загадки, давиться ими и воспринимать как должное — ради чего? Ради того, чтобы оказаться в глазах любого хладнокровной убийцей, по меньшей мере, три раза? Фревин не может продолжать мучать её.

— Кто. Ты. Такой! — Последнее слово она крикнула одновременно с очередной порцией грома, напомнившего кашель простудившейся природы. Это бесполезно, пока он находится с ней лишь на уровне слуха. Ближе, нужно ближе донести. — Чёрт побери, скажи мне!

Он открыл глаза и сразу надменно проследил за её руками, на эмоциях схвативших его за лицо. В том числе и изуродованную часть.

— Ты только что сделала это за меня.

Кира резко отпрянула, вызвав сухой смешок мужчины. Он думал, она перестала к нему прикасаться из-за уродства нынешней внешней оболочки. Пусть будет именно так. Она не хочет, чтобы Фревин догадался о правде. Был ли смысл считать себя… нормальной? Её психика… сознание не повреждены? Нет, разве такое возможно? Кира слишком уверилась в обратном, и, когда нужное оправдание всему готово объяснить эту глупую жизнь, на душе возникли расстроенность с неверием.

Никто не заставлял её ничего делать. Она… сама убивала.

Невозможно. Это ложь!

Шутка.

Должен быть какой-то подвох, о котором Фревин не собирается сообщать ей, пока она не станет чуть ли не силой узнавать это у него. Кира не замечала, как длинная чёлка упала ей на лицо и скрыла половину обзора. Главное она прекрасно видела, с опаской изучая то вновь задумавшегося, рассерженного Фревина, то пространство сбоку у лестницы.

Лужа крови в области головы отца успела потемнеть и засыхать. Зря она поела еду Джимма. Навязчивые видения в виде таких же, как и их обладатель, окровавленных полусгнивших овощей с дюжиной личинок со вспышкой молнии появлялись перед ней. Она быстро заморгала, надеясь, что её не вырвет. Это же нелогично, учитывая всегда нейтральность девушки к трупной тематике. Однако ранее она и не сталкивалась с этим лично.

Ба-бах. Гром сурово напоминал о себе, о том, что, несмотря на незаметное погружение в свои размышления, мир не собирается останавливаться так же.

Время. Фревин прав, говоря о необходимости торопиться. Кем бы он не был.

— Почему это произошло с тобой на… кухне? — неожиданно осмелилась спросить она. Уточнять Кира не осмелилась. Да и он должен понять.

Безжалостно продолжая молчать, Фревин показал свою причастность к её словам одним нервным движением руки, похожим на намерение схватить незримый предмет и как следует сжать, будто сорвать на нём злость. Тяжело понять этого… чёрта, как он заявил о себе. Но она разберётся — если не сейчас, то позже, когда не нужно бояться быть застуканной на месте преступления. Она же нормальная, не чокнутая.

— Утром, — не унывая или же окончательно наплевав на свою честь, Кира продолжила говорить ему, упорно глядя куда-то мимо, — я должна быть в психушке, а Гестия, обрадовавшись наверняка моему избавлению, захочет к нему наведаться, не получая вдобавок от отца уведомлений.

Получилось. Он соизволил вспомнить о её существовании. Нельзя признаваться, но от себя не скроешь, что без его помощи она теперь точно не справится.

— И отчего ты до сих пор надоедаешь мне своими ублюдскими вопросами, а не идёшь прочь отсюда?

— Я не хочу уходить из дома, — опешив от такого ответа, Кира даже не смогла нормально среагировать и успешно докончила свою мысль: — Он же… мой.

Фревин рассержен и взвинчен.

— Ты в этом уверена?

— Что? — Фревин похлопал по свободному промежутку ступени рядом с ним, приглашая Митчелл сесть. Кира не стала медлить, опасаясь новых грубых речей мужчины. И ещё помня о кухне. Возможно, именно из-за этого он сейчас столь сильно распсиховался, потерял верного спутника — бесстрастность.

— Он когда-нибудь говорил, кому завещает своё имущество при возможной смерти? — нет, всё-таки ошиблась. К нему быстро вернулся скучающе-высокомерный тон, как если бы он был учителем перед никчёмной ученицей. Или все её предположения оказались ложными, и незримый друг… точнее, чёрт таким образом попытался привести девушку в чувства и не медлить, или у него сверхъестественная способность успокаиваться.

— Нет, но кому ещё можно… — девушка нахмурилась и поёрзала на прохладной ступени, затем неловко сомкнула колени вместе у подбородка и, вдруг смутившсь, на всякий случай поправила юбку. Вздохнув, она, растягивая буквы, выдала: — Гестия!