Над нами миллион высоты

Твердохвалов не слышал, о чем они говорили, и без прежней лихости, но с навостренным ухом стал перемещаться поближе к командиру. Ему всегда казалось, что если кто-либо из старших офицеров разговаривал с Дымом, то непременно затрагивалась его персона. Такая подозрительность шла от того, что у подполковника не хватало грамотенки, летных знаний, в войну больше брал голосом да подвижностью. А теперь люди пошли с солидным образованием и культурой, и поэтому лучше на вся­кий случай держаться поближе к командиру, чтобы не дать себя в обиду.

— Всех опросил, проверил...— донеслось до Твердохвалова, и он с сомнением ухмыльнулся: "Когда же это врач успел всех опросить?"

Дым кивнул Смирину, а сам обежал взглядом строй второй эскадрильи.

— Капитан Кудлач, ко мне! — И сам пошел навстречу. Когда сошлись с глазу на глаз, командир полка сочув­ственно посмотрел на капитана, пожал ему руку.— Знаю. Первым делом надо успокоиться. В жизни разное бы­вает...

— Перегорело уже внутри, так что я не очень-то...

— Держите себя в руках, и, как сказал Лев Толстой, "все образуется".

— Спасибо.

— Ступайте в строй...

Дым вернулся на прежнее место и заговорил со старшим инженером полка. О чем они говорят? О самолетах? Твердохвалова самолеты мало беспокоили. Смирин — другое дело. Как только тот прибыл в полк и услыхал на построении голос начальника штаба, сразу сказал: "Настоящая иерихонская труба". Инженеры рассмеялись: в точку было сказано. А Твердохвалова долго мучила загадка этих слов. Хорошо это или худо — не знал. Потом все-таки спросил у старшего инженера. Тот долго хохотал, но в конце концов все же внес ясность.

Подле Дыма с плановыми таблицами появился майор Капустин. Стали говорить с летчиками о машинах, упражнении, о боковом ветре. Дым обратился к командиру второй эскадрильи майору Анутюнову:

— После разведки погоды полетим с вами. Макарова выпустит капитан Кудлач...

Анутюнов радостно кивнул.

На левом фланге второй эскадрильи в первой шеренге стоял Макаров. Когда Дым назвал его фамилию, лейтенант слегка подался вперед, весь превратился в слух.

— Погода сегодня должна быть летная,— посмотрел Дым в небо.— Сами видите,— показал на запад: тучи там разошлись, между ними проглядывала яркая голубизна.— Чтобы наши соображения на этот счет обрели законный характер, послушаем специалиста.— Дым жестом подозвал метеоролога.

Тот развернул карты, охарактеризовал погоду в их районе. В ста километрах севернее шел снег, на востоке была низкая облачность. И на юге не лучше — там ожидался шторм.

— Где шторм сейчас? — спросил Дым.

— Центр его обходит нас с севера.

— Что на западе?

— Облачность три балла, высота девятьсот...

— Какая у нас высота?

Взглянув на небо, метеоролог сказал:

— Четыреста метров.

Дым в свою очередь посмотрел на небо: с запада шла хорошая погода. Метеоролог достал из папки лист бумаги, подал командиру:

— Прошу подписать штормовое предупреждение...

Дым взял стандартный лист, еще раз отметил взглядом яркую голубизну на вападе, и глаза его решительно сверкнули. Капустин подставил ему планшет, и он красным ка­рандашом поперек текста написал; "Метеостанция должна давать более точные прогнозы, помогать полку, а не тормозить его работу". В конце четко расписался.

— Пожалуйста,— отдал лист метеорологу.— У кого плохая погода, пускай сидят в классе, а мы будем летать. Вопросы есть? — обратился он к летчикам.

— Нет вопросов.

— По самолетам!

Дым сразу пошел к своей машине, на фюзеляже кото­рой красной краской был выведен номер: "25". Разведку погоды командир всегда производил сам. Взвыл двигатель, и серебристый истребитель команди­ра полка, добежав до старта, с ходу пошел на взлет. До стоянок долетел реактивный гул, дрожь прошла по земле, возвещая, что в полку начались полеты.

Пока командир полка сходил на север, потом повернул на запад и убедился, что оттуда действительно идет хоро­шая погода, на аэродроме работа не прекращалась. Кому идти в первый вылет, те садились в самолеты или связы­вались по радио с руководителем полетов. Техники еще раз протирали блестящие плоскости своих машин.

Над стоянками низко прошел самолет Дыма, возвра­щавшийся с разведки. Свечкой взмыл вверх над стартом, прошел по кругу и сел.

Анутюнов кивнул Макарову:

— Будьте внимательны. Сегодня в воздухе будет много самолетов,— и поспешил к Дыму. Вместе с ним сел в спарку и вырулил на старт. За ними шли самолеты первой эскадрильи. Над аэродромом уже голубело по-весенне­му бледное небо, искрилось солнце.

Дым шел во второй полет. От первого, разведочного, он отличался тем, что теперь полковник сидел в задней каби­не в качестве инспектора, или, как говорят в авиации, вы­возил Анутюнова.

Майор взлетел так стремительно, что Дым с удовольст­вием завозился на сиденье и глянул за борт. Далеко внизу медленно проплывала земля, освещенная ярким солнцем. На горизонте ткалась мягкая дымка.

Пришли в пилотажную зону номер три.

— Начинаю,— сказал майор Анутюнов.

Сделал левый, а затем правый виражи. Дым смотрел за альтиметр и ловил показания прибора скорости. Летчик держал крен, скорость и высоту.