Над окошком месяц

— Никаких концов! — шепчет, оглядываясь. — Собери всё и уничтожь. Понимаешь, я сейчас вышел на своих там, говорю, вы понимаете, мы поднялись на высоту… С той стороны молчок. Я опять: мы поднялись на высоту, выше установленной… А мне: «Вы инструкцию, инспектор, знаете?» Уничтожай всё или прячь, только никому об этом ни слова!

С вертолётом этого полка довелось мне испытать мороз в 47 градусов по Цельсию.

В конце рабочего дня вызвал меня к себе Козьмин и говорит:

— В степи около космического аппарата сел наш вертолёт, чтобы забрать его, и у вертолёта из-за холода не стала на упор одна лопасть. Лети гражданским рейсом до Кокчетава, там на вертолёте доберёшься до точки. Разберись и эвакуируй вертолёт, а за аппаратом придёт другой, тоже под твою ответственность.

В Кокчетав я прилетел ночью. Меня никто не встретил, и найти кого-то было бесполезным занятием. Я решил скоротать остаток ночи в гостинице аэропорта. К моему удивлению, все номера были свободны, но когда я зашёл в один из них, то удивление моё улетучилось: от окна до половины комнаты был наметён снежный сугроб. У стены стопой сложены матрацы. Деваться некуда. Я переоделся в меховую одежду, соорудил гнездо из матрацев, с трудом согрелся и только задремал, как за мной прибежал посыльный и сообщил, когда и откуда мне вылетать.

Ещё не забрезжил рассвет, а мы уже в вертолёте, крутим винты. За «штурвалом» командир эскадрильи подполковник Кондратьев, с ним довелось мне раньше немало полетать. Он кивнул «праваку», и тот подал мне термос с горячим кофе и что-то ещё, завёрнутое в салфетку. Побеспокоился, друг и соратник.

Долго прогревали двигатели и все системы, выруливали на старт при страшной позёмке — в снежном вихре мы были, как в коконе. Взлетали при полной невидимости земли и горизонта. С этой задачей хорошо справился комэск Коля Кондратьев.

Нашли без особых трудностей вертолёт. Сели рядом. Промёрзший насквозь, он сиротливо стоял с обвисшими лопастями, рядом с ним аппарат, побывавший в космосе, — шар диаметром более двух метров, с шероховатой поверхностью, внутри — секретная информация. Около шара — вооружённый и обожжённый морозом пехотинец.

Кострище за вертолётом. Лица лётчиков чёрные от копоти и обморожения. Валяются полусгоревшие автомобильные покрышки, рядом кучка дров. Эти дрова привезли из близлежащего села по распоряжению председателя сельсовета. Оттуда же привозили и горячую пищу, спрашивали, чем ещё могут помочь. Мы попросили пригнать исправный кран.

Уточнив обстановку, связались по рации с КП армии. Я доложил своему начальнику суть дела и свои предложения по эвакуации вертолёта. Главным было прогреть масло во всех его системах. Для этого нужен мощный подогреватель на автомобильном шасси. Начальник сказал, что даст распоряжение в ближайшую точку и подогреватель будет у нас. Одновременно он чётко, как делают при магнитофонной записи — объективном документе, — продиктовал мне данные по температуре масла в агрегатах, при которой разрешается запуск. Делал это неспроста: он, таким образом, ограждал себя от возможных неприятностей. Опыт подсказывал необходимость этого инструктажа. Примерно в таких же условиях два года назад оказался вертолёт соседней Армии, и при запуске с непрогретым маслом на нём скрутило все валы, ремонтировали зиму и весну, а при испытании он опрокинулся набок, при этом погиб бортмеханик. Так что подстраховаться никогда не помешает.

Ждём час, ждём второй, третий, а подогревателя нет. Принимаем решение: пролететь вдоль шоссе, по которому должен идти он к нам. Вдоль дороги в нескольких местах заблокированы снежными заносами группы машин. Бросившие вызов природе и своей судьбе люди находятся в сложном состоянии. Горят костры на обочинах дорог. Что могли жечь люди в безлесной местности, только можно догадываться: это те же покрышки, доски бортов, тряпки, смоченные соляркой… Наш подогреватель, не добравшись даже до первой такой группы, лежал в кювете на боку.

С воздуха мы доложили об этом на КП и попросили разрешения на перелёт на гражданский аэродром с целью позаимствовать у них малые переносные подогреватели. Нам разрешили, мой командир не упустил случая ещё раз предупредить меня о важности строгого соблюдения инструкции.