Над осевшими могилами

Оба уставились в окошки. Дюпри рассмеялся, за ним Каролина.

– Надо было шесть лет назад это сделать и успокоиться, – сказала она. – Сейчас, наверное, уже не получится.

– Я не настолько старый.

Помолчали. Дюпри прокашлялся:

– Послушайте, я не хотел…

– Вы ни при чем. Через пятнадцать минут я попросила бы вас отвезти меня в мотель.

– Может, я подожду?

Каролина стиснула ему локоть, открыла дверцу и вышла из машины.

– Значит, я попрошу, чтобы вас включили в мою группу.

– Считаете, я справлюсь? – серьезно спросила Каролина.

– Считаю.

Тянуло ночной прохладой. Каролина раздумывала.

– Хорошо, – согласилась она.

– Вот и ладно.

Дюпри завел мотор, Каролина прощально вскинула брови и захлопнула дверцу. Взглядом проводив машину, пошла к дому. В ту ночь, когда они чуть не переспали, Дюпри выдал дурацкое сравнение с гольфом. Милый разговор под одеялом. И дело было даже не в прозе второй попытки. А что потом? Вот какая мысль печалила и отдаляла от него. Останутся пустота и гадкое чувство, что с Каролиной он изменил жене и лучшему в себе.

Она вошла в дом, поставила сумку на пол. В гостиной кто-то сопел. Наверное, Джоэл. Каролина включила свет и увидела отца, который одетым спал на кушетке, из-под одеяла выглядывал седой ежик волос.

– Папа?

Отец вздрогнул и ошалело открыл глаза.

– Я ждала тебя только завтра.

Он сел и растер лицо, на котором заметно прибавилось морщин, а седина мерцала уже и в щетине.

– Я был по делам в Сиэтле и выбрался на день раньше. Джоэл встретил меня в аэропорту. Я тут прилег, ничего?

– Конечно. А Джоэл…

– Спит. – Отец зевнул. – Где ты была?

Каролина подсела к нему и взяла его крупную руку в поросли темных волосков. Погладила выступавшие вены, крепко сжала ладонь и привалилась к плечу. Только сейчас она почувствовала, как устала. Хотелось спать, хотелось плакать. Двухтонным грузом давила мысль о предстоящей работе. Перед глазами маячили мертвая девушка в холодильнике, Паленый на краю плотины, мать, ускользающая в небытие. Стало ужасно одиноко и страшно, как ребенку, которого уложили в кроватку. Покойники, Джоэл, Дюпри, папина рука… Каролина уткнулась лицом в отцовское плечо.

– Ничего, – прошептал отец. – Поплачь, детка, поплачь. Ничего.

Она еще плакала, когда через десять минут зазвонил ее мобильник.

22

Жаклин злилась. На переднем сиденье пикапа она дрочила мужику, а тот, сволочь, сдерживался, чтобы не кончить. Вообще-то ей похер, кто чего любит, но на сегодня она уже отработала, и не хрена обыкновенную дрочку превращать в любовные игрища. За сорок баксов всего лишь отдрочить – несусветная удача, и все же… Да еще в машине воняет чем-то непонятным. Может, слинять? Но мужик рядом, и уж больно деньги хорошие. Кончал бы он скорее, что ли?

Мужик здоровенный – вон какие ручищи и шея как у быка. Жаклин передернуло, когда болт закрыл глаза и простонал: «Так… еще… засоси…» Вот этого она терпеть не могла. Спасибо, что имя не выкрикивает. Были такие, кто воображал давнюю подружку, сослуживицу или даже сестру. Да плевать-то сто раз. Противно только, что какие-то несчастные бабы знались с этими мудаками.

Мужик захрюкал, и Жаклин отвернулась к окну, чтобы не видеть его рожу. А вот Риса обожала смотреть на кончавших мужиков – утвержала, что в этот момент даже самые крутые болты совершенно беспомощны, делай с ними что пожелаешь, хоть замочи. Жаклин шибко сомневалась, что сумела бы с кем-то справиться. Беспомощные-то они недолго. Жаклин покосилась на мужика – зараза, теперь себя щиплет, чтобы сдержаться. Она приостановилась. Уже и рука устала, а болт прям готов отрезать себе яйцо, лишь бы не кончить.

– Ну же, давай.

И тут он словно сбесился: крепко взял ее за шкирку и пригнул ее голову к своим коленям. Хватка у него прям железная. Жаклин сообразила, чем воняло в машине – хлоркой. Вторая рука мужика нащупала ее шею…

Пальцы сомкнулись на ее горле, и Жаклин отметила настораживающую деталь: мужик был в замшевых водительских перчатках. Она вдруг поняла, что ее не душат, а пытаются сломать шею. Риса всегда остерегала ее от низеньких крепышей – они злые на весь белый свет.

Мужик зарычал, точно пес, и Жаклин, поняв, что сейчас умрет в этом пикапе, покорилась тому, что давно знала: болты сильнее и этим все заканчивается, когда они справят свое дело. Еще в шесть лет она разглядела в мужских глазах эту мерзкую возбужденность и злость, непроглядную тень и тьму. Все девчонки помалкивали о самой скверной стороне их ремесла: незлых мужиков не бывает, и для большинства из них секс – всего лишь изнанка хорошей взбучки.

Стояк отморозка это подтверждал. Не думая, Жаклин схватила мужика за яйца: она не пыталась спастись, просто здорово разозлилась. Мужик чуть ослабил хватку, и Жаклин что есть мочи сжала кулак, сломав ноготь. Болт попробовал вывернуться, но она своим весом придавила его к сиденью.