Над полем боя

Алексей Панфилов никогда не «психовал» в воздухе. Не волновался сам и не нервировал товарищей, потому что знал: паника — самый страшный враг в бою. В воздушном бою с «мессерами» этот летчик оставался невозмутимо спокойным, соблюдал осмотрительность и в то же время действовал напористо, дерзко.

Совместимы ли два этих фактора: дерзость и осмотрительность? Несомненно. Они как бы дополняют друг друга. Быть осмотрительным — значит всегда первым обнаруживать противника и никогда не терять его из виду. В авиации говорят, что у летчика, умеющего осматриваться, голова поворачивается чуть ли не на триста шестьдесят градусов. Шею докрасна натирает воротник. А что сделаешь? Надо видеть не только свою группу, свою цель, но и вести объемное наблюдение за всей воздушной и наземной обстановкой при любом положении самолета. Если все видишь, тогда и действуешь уверенней. Плохая осмотрительность — это серьезная опасность в воздухе, это большой брак в подготовке воздушного бойца.

Осмотрительность очень тесно связана с внезапностью. Первым увидеть противника — значит упредить его в действиях. А это и есть внезапность — залог успеха в бою. Внезапные действия ошеломляют, сковывают вражеских пилотов. У слабонервных внезапность вызывает стрессовое состояние, страх перед неожиданно появившимся противником. Внезапные действия порой выбивают из колеи даже опытных бойцов.

Внезапность предполагает прежде всего быстроту действий. Только стремительность позволяет полностью реализовать преимущества, достигнутые внезапностью. Мгновенное использование своего преимущества для преодоления противодействия противника — это уже дерзость. Она ошеломляет, подавляет волю врага, ведет к дезорганизации планового начала в его действиях.

Дерзость в бою — это не ухарство в общежитейском смысле, это настойчивость в преодолении огня противника, как бы он ни был силен, готовность пробиться к цели во что бы то ни стало, мгновенный и решительный маневр, парализующий противника. Дерзость всегда содержит в себе риск. Но риск особого рода. Он вызван необходимостью и, если можно так выразиться, компенсируется знанием, умением, волей к победе. Дерзости без риска быть не может, как не может ее быть и без смелости.

«Смелого пуля боится, смелого штык не берет!» — поется в песне. Эти емкие и гордые слова относятся и к воздушным бойцам. На фронте мы не раз убеждались в этом на примерах своих товарищей, действовавших смело и умело, сочетавших боевой риск с обоснованным, точным расчетом, влиявшим на ход и исход боя. Мы убедились и в том, что знания, умение, воля к победе, помноженные на хладнокровие и выдержку в борьбе с врагом, являются основой нашей науки побеждать.

Однажды, например, возвращавшаяся с задания четверка капитана Башкирова встретилась с восьмью «фокке-вульфами». Наш летчик летел с молодыми ведомыми без прикрытия истребителей. Он быстро оценил обстановку, развернулся и решительно ринулся в атаку. Со стороны Башкирова это не было каким-то безрассудством, шагом отчаяния. Своей атакой, мощным залпом лобового огня Федор перепутал все планы фашистов. Они, конечно, полагали, что штурмовики будут обороняться, постараются как-то оторваться от преследователей, а тут вдруг сами оказались атакованными. Их ведущий был подбит. Он развернулся и со снижением пошел на запад.

Пока гитлеровцы соображали, как им действовать дальше, еще один «фоккер» попал под огонь штурмовиков. Остальные предпочли уйти восвояси. Так дерзость, внезапность действий помогли капитану Башкирову выиграть этот бой. А ведь до начала его простой арифметический счет в соотношении сил, казалось, никак не предвещал поражения гитлеровцев. Но в данном случае их подвела арифметика. В бою с врагом нередко случалось так, что простое численное превосходство ничего не давало ему, если он вступал в бой с нашими асами.

Не сразу, конечно, стали они такими смелыми и умелыми, не за один день и не за месяц пришло к ним мастерство. За плечами у каждого — десятки и сотни вылетов, трудная школа войны.

Лейтенанта Василия Сергеева сбили на восьмом боевом вылете. Подкараулили летчика гитлеровские зенитчики. Снаряд попал в мотор штурмовика. В лицо Василию ударил густой запах бензина. Летчик попытался спасти машину. Он дослал вперед до упора сектор газа, попробовал задрать нос самолета, но двигатель остановился, и беспорядочно замотались по шкалам стрелки приборов. Штурмовик неудержимо падал. Сергеев сел на лес, крылья его самолета сделали целую просеку. Хоть и силен был удар, но деревья все-таки самортизировали падение.

Летчик пришел в сознание и осмотрелся. Кабина его одноместного штурмовика была изуродована, приборная доска висела на проводах, от крыльев остались одни ланжероны, а в фюзеляже зияли рваные пробоины. Хвостовое оперение валялось отдельно. Василий провел рукой по лицу — кровь. Он выбрался из обломков, достал планшет с картой: «Где же это я упал?»