Над пропастью во сне: Мой отец Дж. Д. Сэлинджер

Наш с Холли общий друг недавно прочел вышеприведенную характеристику, где упоминалось о «надуманном интересе» Холли к рок-н-роллу, и предложил перепечатать ее на бланке компании звукозаписи, а затем отправить в ту школу. Реакция Холли ошеломила его. Он рассказывал мне, что вместо Холли, которую он знал, — деловой женщины, одного из самых крепких менеджеров в этом бизнесе, трезвой, хладнокровной и лишенной каких бы то ни было сантиментов, — он вдруг увидел испуганную лань, застигнутую светом прожекторов. «Ни за что! — заявила она. — Иначе они дознаются, где я сейчас».

Все началось — и как началось — с первого утра в школе, когда Холли обнаружила, к ее великому, громогласно и красноречиво выраженному ужасу, что ей не дадут кофе, ни хорошего, ни какого-то еще, и — нет, нельзя читать «Нью-Йорк Тайме» за завтраком. Когда читаешь газету прежде, чем поработать на ферме или в мастерской, это подозрительно; кофе с сахаром — искушение сатаны. Придя в эту школу со слабыми знаниями, я должна была тянуться изо всех сил и понимала это, но Холли в седьмом классе находилась на уровне (11,6) класса выпускного. Она безумно скучала. Разумеется, это никому не приходило в голову. В храме науки, где заправляли мускулистые англосаксы, умненькой, начитанной, цивилизованной еврейской девочке приходилось несладко.

/Французский/ «Холли иногда читает на уроке посторонние книги, но во время «фронтального» опроса показывает хорошие результаты, несмотря на бесконечные жалобы, которыми, похоже, сопровождается любое усилие, предпринимаемое ею.

— Барри».

/Английский/ «Холли прекрасно пишет, у нее нет проблем с английской грамматикой и правописанием. Задания всегда выполняет хорошо и в срок… Поведение Холли в классе немного исправилось, и все же она порой чересчур громко выражает свое неодобрение. Думаю, она поняла, что ничего не добьется, наотрез отказываясь выполнять задания. Теперь она может, например, прекрасно выполнить тест по орфографии и в углу листка приписать: «Ну и мура!»

— Джеймс».

Я порядком изумлена и разочарована тем, что Джеймс, мой тайный друг (Кит, говорил он, превратит его жизнь в ад, если узнает, что мы дружим), который вместе с семьей приезжал к нам в Корниш на летние каникулы, позволял себе такие выпады и участвовал вместе со всеми в «выковывании характера» Холли. По отношению ко мне он и его жена проявляли спасительную теплоту и заботу — единственные из взрослых в этом холодном заведении. В самом деле, на следующий год он писал мне в Кембриджскую школу, горько сетуя: