Над просторами северных морей

Летели, как позволяли облака, на высоте тысяча двести метров. Прошли горло Белого моря, оставили позади ИПМ — исходный пункт маршрута — мыс Святой Нос и повернули на север. Новиков держался в строю хорошо: не наседал и не отставал, шел на одном уровне с ведущим. Усенко убедился в собранности ведомого, смотрел на него одобрительно.

Давно растаяли в дымке родные берега. Небо все больше хмурилось. Нижняя кромка облачности постепенно понижалась, обзор сокращался. Море выглядело темным, как застывшая студенистая масса, покрытая рябью волн. Ветер заметно усилился, становился порывистым. Иногда его порывы были настолько сильны, что подбрасывали самолеты. Летчики выравнивали машины и продолжали улетать все дальше на север. Становилось прохладнее. Мерзли лицо, руки. Константин пожалел, что не взял унты и меховые перчатки — краги.

В небе и в море было пусто, но тревожно. Беспокоила мысль, что где-то здесь рыскают фашистские пираты, летают их самолеты…

Усенко поглядывал через плечо на Лопатина и видел, что тот еще и еще раз брался за инструменты, считал, пересчитывал. Конечно, ошибиться он не имел права! А методы определения места самолета в море были примитивны. Все зависело от знания вектора ветра. Но этих данных бомбардир не имел, и негде было их взять. И все же Макар Давыдович старался обеспечить надежное самолетовождение.

— Ну и погодка, будь она неладна! — ворчал он. — Прет и прет всякая бяка! Где только берется такая прорва?

— Арктику недаром зовут кухней погоды.

— Выходит, мы сейчас в том самом котле, где ее варят?

— Точно! Легче стало?

— Еще бы! Даже появилась охота пройти чуть дальше того квадрата, который мы намечали вначале.

— Да ну? — обрадовался Костя. — Вот бы… до полюса!

— А что? Когда-нибудь доберемся и до полюса. Но сегодня сможем приблизиться к нему… еще на полсотни верст!

— Макар Давыдович, дорогой! С вами я чувствую себя всегда уверенно. Даешь прибавку!

— Ты мне зубы не заговаривай! Следи за режимом моторов и за расходом горючего. Экономь его!

— Два часа уже иду на экономичном! Специально консультировался у инженера. Он утверждает, что Пе-3 может держаться в воздухе до пяти часов. Если по-умному, конечно.

— Заманчиво, но будем считать так, чтобы хватило вернуться домой…

Монотонно на одной и той же ноте гудят и гудят моторы. Минута за минутой накручивает минутная стрелка часов время, и с каждой минутой на семь километров удаляются «Петляковы» от материка в океан. Летчики приникли к стеклам кабины, не сводят глаз с поверхности воды в надежде найти суда конвоя либо противника. Тщетно. Пусто. От однообразия и скуки клонило в сон. Бороться с ним Лопатину все труднее, и он решил сказать об этом пилоту. Но тот опередил:

— Попробовать не желаете? Прошу! Чудо века — шоколад эрэс! — и подал… обыкновенный сухарь.

Адъютант скептически посмотрел на него, неохотно взял и вдруг почувствовал голод. Откусил кусок, заулыбался.

Константин увидел улыбку, спросил не без умысла: — Что так, Макар Давыдович? Не понравился эрэс?

— Что ты? Только при чем здесь реактивный снаряд?

— Эрэс? Ха-а! То ржаной сухарь!

Летчики посмеялись над полковыми острословами, и Усенко рассказал, как однажды его выручил Гилим. С тех пор в каждый полет он брал такой «шоколад».

«Эрэс» помог: сон пропал, усталость снизилась.

— Сколько до берега, Макар Давыдович?

— Восемьсот с гаком! Наш квадрат, пора начинать поиск.

Самолеты полетели «змейкой». Глаза с большей надеждой вглядывались в гребни волн, в небо. Пусто и пусто… Летчики оживились, когда на море стали попадаться льдины, потом и целые ледяные поля. Белыми бесформенными пятнами они резко отличались от темно-свинцовой воды, казались неподвижными, как заснеженные острова. На одном из полей у самого его края внимание экипажа привлекли подозрительные черные точки. Снизились. Точки зашевелились и… попрыгали в воду. Оказались тюленями.

Облачность продолжала прижимать «Петляковых» к волнам.

Похолодало. Ледяные поля кончились. Опять колыхалась только однообразная морская равнина.

— Все, Костик! — решился Лопатин. — Пора возвращаться.

— А если еще пройдем немного? Чуть-чуть?

— Нельзя бесконечно. Я и так с риском. Бензина не хватит.

— Ну и что. Сядем на воду. Подберут. Главное — найти конвой, сообщить, чтоб не получилось как с семнадцатым.

— Ты прав. Под Сталинградом сейчас совсем плохо… Ну а если не встретим? Мы и так уж вышли за границу зоны! Стой! Что это? — вскрикнул бомбардир.

— Где?

— Слева! Какой-то шар, что ли? Откуда он? И серый.

В стороне от самолета чуть повыше под облаками проносился вытянутый предмет серого цвета, напоминавший шар. Усенко развернул Пе-3 к нему и… замер от удивления: все море до границы видимого горизонта было усеяно знакомыми усатыми дымящимися жуками — пароходами. На равных полукилометровых расстояниях друг от друга плыли они по три в колонне. Колонн таких было десять! С боков и спереди пароходов, сливаясь цветом с серой водой, шли боевые корабли. Дымов за ними не было, но белые буруны от форштевней и за кормами виднелись издали.