Над пучиной

Какъ и въ ту ночь, неугомонныя чувства и мысли, не дали ей сомкнуть глазъ до солнечнаго восхода; но когда она, подъ городомъ, проснулась – ей показалось, что она прекрасно отдохнула и, что надъ Одессой царитъ все та-же свѣтлая, чудесная весна, которую она въ ней видѣла четыре мѣсяца тому назадъ. Розовое расположеніе ея духа еще усилилось тѣмъ, что, на послѣдней остановкѣ, подъ городомъ, сестра ея, при встрѣчѣ съ Арданинымъ, поздоровалась съ нимъ и разговаривала, какъ со старымъ знакомымъ, а дѣти, особенно четырехлѣтній Аркаша, ему обрадовались. Оно ни мало не разстроилось и тѣмъ, что оставшись съ ней наединѣ, баронесса состроила полунедовольное, полунасмѣшливое лицо и, небрежно заявила, что хотя мужъ ея очень хорошъ съ Арданинымъ и восхваляетъ его образцовое хозяйство, но что ей, лично, онъ не симпатиченъ: «вульгаренъ и немножко изъ этихъ новыхъ…».

– Такъ чтожъ?.. Это хорошо отчасти, – возразила ей Вѣра, съ такой улыбкой, какой баронесса давно не видала на лицѣ ея.

– О, да!.. Это по вашему. Ты вѣдь такая!.. – кисло срѣзала она ее.

Въ Одессѣ, на вокзалѣ, пока люди и гувернантки разбирались въ вещахъ, дѣти здоровались съ отцомъ, явившимся на встрѣчу семьѣ, жена барона уже съ нимъ ссорилась за что-то, княжна стояла въ сторонѣ, взявъ подъ свое покровительство Аркашу и меньшихъ дѣтей, и успѣла переброситься двумя словами съ Арданинымъ, подошедшимъ проститься.

– Когда же вы передадите мнѣ книжечку? – спросила она.

– Вѣроятно сегодня-же. Я долженъ буду побывать у барона… переговорить о нашихъ хозяйскихъ дѣлахъ.

– Въ самомъ дѣлѣ?.. Тѣмъ лучше!

– Вѣдь вы пробудете нѣсколько дней здѣсь?

– Не знаю право. Это зависитъ отъ папа и отъ Александра Карловича. Но я бы хотѣла… Одесса мнѣ очень нравится!

– Въ самомъ дѣлѣ?.. Тѣмъ лучше! – не безъ намѣренія повторилъ онъ ея слова. – Такъ до свиданія!

V

Князь Ладомирскій, бодрый, высокій старикъ, чистокровный аристократъ, воспитанный на англійскій ладъ, съ примѣсью французскаго, всталъ съ кресла, когда ему доложили о пріѣздѣ семьи.

Онъ не спѣша, докончилъ свой туалетъ и вышелъ въ ихъ общую столовую вполнѣ джентльменомъ.

Князь былъ очень нѣжный отецъ, въ особенности, когда желалъ добиться чего отъ своихъ дочерей. Онъ расцѣловалъ внуковъ; пособолѣзновалъ вѣчной мигрени баронессы, посовѣтовавъ и ей тоже обратиться къ виноградному леченью; размашисто пожалъ руку миссъ Джервисъ и, мимоходомъ, ущипнулъ за щеку молоденькую швейцарку, освѣдомившись, гдѣ покупаетъ она такія яркія румяна?.. И тогда только, оглянувшись, спросилъ:

– А гдѣ-же Вѣрочка?

– Miss Vera только что здѣсь была. Она, вѣроятно, въ своей комнатѣ… Я сейчасъ позову ее! – отвѣчала компаньонка.

– Не трудитесь, миссъ Джервисъ: вотъ она! – сказалъ князь и привѣтливо протянулъ обѣ руки на встрѣчу входившей дочери.

Княжна не замѣтила никакой афектаціи въ движеніи отца. Она обняла его горячо. Ея радужное расположеніе духа все еще продолжалось; о Звенигородовѣ она забыла и думать. Тѣмъ непріятнѣй ее поразили слова ея отца, когда всѣ они сѣли къ чайному столу.

– Надѣюсь, мои милыя, что вы не слишкомъ устали?.. Дѣло въ томъ, что я обѣщалъ Виктору Наумычу, за себя и за васъ, пообѣдать съ нимъ сегодня, въ Сѣверной гостиницѣ. Тамъ прехорошенькій садикъ… Надѣюсь, что вы не откажете?.. И, склонившись конфиденціально къ меньшой дочери, онъ продолжалъ, понизивъ голосъ:

– Онъ въ восторгѣ отъ надежды, которую, послѣ твоего послѣдняго письма, я счелъ себя въ правѣ ему подать. Il veut feter le retour de ses belles esperances, le cher homme!

Вѣра смотрѣла сначала такъ, какъ будто ничего не понимала. Потомъ она вспыхнула и отняла руку изъ рукъ князя, ласково завладѣвшаго ею.

– Надѣюсь, дитя мое, что ты долѣе не будешь медлить?.. Ты позволишь покончить это дѣло, для нашего общаго счастія?..

– Рара!.. Раrdon… Здѣсь, право, не мѣсто и не время.

– Время это вообще чѣмъ нибудь кончить! – недовольнымъ тономъ произнесла баронесса.

– И я нахожу, что всего лучше по военному! – прибавилъ баронъ, крутя роскошные усы. Разъ! Два! Три! – и дѣло въ шляпѣ!

Крамфельдъ еще не такъ давно командовалъ полкомъ и очень любилъ рисоваться военной выправкой.

Обѣ гувернатки дѣлали видъ, что у нихъ уши золотомъ завѣшаны. Англичанка занималась чайнымъ хозяйствомъ; швейцарка была предана заботамъ о своихъ питомцахъ.

– Еh bien! Laissons! – съ готовностью согласился князь. Мы можемъ повременить.

И онъ заговорилъ о чужихъ краяхъ, о Южномъ берегѣ, съ большимъ оживленіемъ.

Едва окончился завтракъ, лакей внесъ два прелестныхъ, очень дорогихъ букета, для баронессы и княжны, съ карточкой, на которой красовалось имя Виктора Наумовича Звенигородова, его огромный гербъ, его придворное званіе, а на оборотѣ некрасивымъ почеркомъ начертано: «Добро пожаловать»!

– Mais c'est charmant! N'est ce has?.. Какое милое вниманіе! – умилился князь, переводя вопросительно– сочувственный взглядъ съ одной дочери на другую.

– Поблагодарите г. Звенигородова! – процѣдила баронесса, не вставая съ кушетки, и повернулась къ мужу. Аlexandre!.. Donnez un роигЬоіге au porteur. Et… point de mesguinerie, je vous prie!..