Над Самарой звонят колокола

– Вот славно! – воскликнул атаман. И к сержанту Звереву: – Отпиши теперь же поручику Счепачеву, чтоб огнестрельное оружие из цейхгауза, сколько потребуется, пахотным солдатам выдать. И патроны в довольном числе. Доведись скорому бою быть, так хотя бы эти пахотные солдаты, окромя гарнизонных солдат, в деле лучшую сноровку покажут, нежели протчие… Правда, иные ружья не совсем исправны, так вы постарайтесь их починить, торкнитесь к нашим славным кузнецам – всенепременно помогут!

Иван Зверев тут же сделал себе пометку для письменного распоряжения, а Илья Федорович снова обратился к выборным:

– Сказывал мне посыльный, что у вас челобитная к батюшке государю. О чем хлопочете?

Кузьма Федотов вынул из-за пазухи бумагу, сложенную вчетверо, перевязанную крест-накрест суровой ниткой, каковую употребляют для дратвы, протянул атаману, а тот передал Звереву:

– Чти вслух.

Сержант Зверев осторожно развязал узелок, развернул бумагу, начал читать челобитную, адресованную государю всея Руси императору Петру Федоровичу Третьему:

– «Из давних прошлых лет жалованные предкам нашим: прадедам, дедам нашим пашенная земля и сенные покосы со всеми принадлежащими угодьи, в том числе по реке Волге состоящей остров, называемый Черемшанский…»

Жаловались пахотные солдаты, что тому уже четвертый год, как «господ графов Григория Григорьевича Орлова з братьями низовой Синбирской Новодевиченской их сиятельств волости ис тех наших жалованных дач несколько десятин пашенной земли и лесу и предупомянутый Черемшанской остров с сенными покосы без остатку отмежовано ко оной вотчине безрезонно…».

Оставшись без сенокосов и ухоженной земли, пахотные солдаты вынуждены терять от бескормицы скотину, наниматься в работы.

– «Престарелые и малые дети наши, – читал Иван Зверев, – скитаются по разным жительствам для пропитания себя милостынею, да и те за тем неурожаем хлеба от неподаяния милостины помирают голодною ж и холодною смертью ж…»

Дослушав челобитную до конца, Илья Арапов посидел молча малое время в раздумий, вспоминая и свое отроческое хождение в далекое Беловодье, когда вот так же иной раз отец Киприан ходил по дворам и собирал на прокорм ему и себе Христовым именем.

– Вот каково наше житье, атаманушка, – крякнул в кулак Кузьма Федотов. – Горе поверх Волги плыло, непогодой к нашему плетню прибило… И как избыть то горе, не ведаем. Надоумь, атаман, от всего мира поклон преподнесем.

Илья Федорович решительно хлопнул ладонью о стол, сказал:

– В старину на Руси говорили: сидячего татары берут! Нечего вам, солдаты, ждать от Орловых толку, положа зубы на полку. В топоры их надобно взять! Которую овцу волк задавит, та уже не пищит. Уразумели? И еще говорят, что большая рыба маленькую целиком глотает. Тако ж и с вами будет, ежели не исполнитесь всем миром супротив озверевших от жадности Орловых! А коль будете служить государю справно, все земли Орловых будут за вами и вашими детьми безденежно и на веки вечные. О том и в государевом манифесте писано.

Выборные перекрестились, заговорили:

– Дай-то бог. Пусть свершится такое!

– А то ведь как нынче живет пахотный солдат? Как горох при дороге: кто ни пройдет мимо, тот и скубнет!

– А что ж прежде? Писали вы господам Орловым резонные челобитные? – спросил Илья Федорович.

– Ходили ходоки к графу Григорь Григорьевичу, ходили, батюшка атаман, – ответил Федотов и безнадежно махнул зажатой в кулак мурмолкой.

– И что же? Какие его резоны на самовольный захват ваших пожалованных от государей угодий?

– А он нас, безгласных, без всякого резону велел из своего двора палками сгонять. Дворовые холопы и сгоняли, сострадания не имея к живому человеку.

Кузьма Данилов, сутулый, с большим черным родимым пятном на правой скуле, соглашаясь, покивал кудлатой седой головой, сказал тихо, словно вслух подумал:

– Под те палки и я со своим престарелым родителем попал. А один наш односелец, Филипп Касьянов сын, вздумал было супротивничать холопам, из кучи дров жердину выхватил… Так его изверги схватили да темной ночью посадили в воду… Спустя неделю Филипп всплыл близ Ширяевского оврага… По обрубленному пальцу левой руки только и признали. А то бы закопали в землю как безымянного утопленника, в стороне от всех честных людей.

Илья Арапов обещал с первым же курьером отправить в ставку государя челобитную, призвал барабанщика Жилкина проводить выборных мужиков на постоялый двор к своим односельцам.