Над студёной водой

Всю ночь Андрей шёл, практически не останавливаясь, потому что непрерывное движение отвлекало его от тревожных и тоскливых мыслей. Сто раз он пожалел о том, что ни черта не помнит из уроков географии в школе. Там ведь, кажется, была такая тема – как сориентироваться в лесу без компаса. Андрей помнил только, что замшелая сторона дерева указывает на север, но понятия не имел, как применить это знание на практике. Он даже не представлял, в какой стороне находится Романовка. Откуда он пришёл? С севера? С юга?..

Надежда периодически сменялась отчаянием, отчаянье – злостью, злость – паникой, и тогда парень принимался метаться по лесу, не разбирая дороги, царапая лицо и руки о ветки и понапрасну растрачивая стремительно убывающие силы. Кричать и звать на помощь он почему-то не додумался.

В конце концов, к утру Андрей совершенно обессилел. Повалился на землю, как подкошенный, и тут же заснул.

Резкая боль в ноге моментально выдернула его из тревожного сна. Андрей хрипло вскрикнул, ещё не успев ничего толком понять и не соображая, что случилось. Происходящее сначала показалось ему продолжением ночного кошмара. Но сон мгновенно слетел, а боль – дикая, адская – осталась. Она всё длилась и длилась, пульсируя чуть ниже колена и эхом отдаваясь во всей ноге. И в этот самый момент возвышающийся над ним человек – Андрей не мог разглядеть его лица из-за бьющего прямо в глаза солнца – нанёс ещё один удар. Боль в ноге взорвалась с удесятерённой силой, рассыпавшись на миллионы осколков. Андрей потерял сознание.

Выслушав Асину просьбу о помощи в поисках пропавшего актёра, цыганка покачала головой.

– Ты меня с кем-то путаешь, милая. Я не экстрасенс, как это модно у вас говорить. Определять, где в данный момент находится незнакомый человек, я не умею.

– Но… – Ася беспомощно сжала руки перед грудью. – Со мной же вы сразу всё угадали, хотя мы не были с вами знакомы… Вы сказали, что у меня есть сын, и я действительно вскоре решила заняться усыновлением ребёнка из детского дома… Ведь как-то вы это предвидели?

Цыганка снова задумчиво покачала головой.

– Будущее я не предсказываю. Мне доступно настоящее – говорю то, что прямо сейчас вижу. Тот мальчик уже был в твоей судьбе написан, я это точно понимала. Я ведь человека по его лицу, по глазам читаю…

– Эх, – с досадой произнесла Вера, – надо было хотя бы фотографию Андрея захватить!

Она тоже выглядела ужасно расстроенной, как будто искренне верила в то, что вмешательство цыганки волшебным образом разрулит неприятную ситуацию и проблема решится сама собой.

– Незачем думать да гадать, – сверкнув чёрными глазами, рассердилась вдруг цыганка. – Чему быть, того не миновать! С преступления всё началось, преступлением и закончится, – бросила она напоследок, собираясь уйти.

– Какое преступление? – Ася почувствовала, что покрывается мурашками. – Что вы имеете в виду?

– Сама поймёшь, когда время придёт, – цыганка поджала губы. Похоже, настойчивость этих столичных штучек начала её утомлять. – А ты, красотка, лучше о муже своём подумай. Мало ты о нём заботишься, мало бережёшь… Смотри, как бы не пожалеть потом. Ой, хась явэла…[24] – пробормотала она будто бы себе самой.

Ася ощутила, как ледяные щупальца обхватывают и сжимают её сердце.

– Димка? – переспросила она в страхе. – Вы что-то знаете о нём? С ним… может случиться что-то плохое? – губы её затряслись. Вера решительно схватила подругу за руку и потянула за собой.

– Ну, хватит! – сказала она гневно. – Пойдём отсюда, Ася. Не видишь, что ли – она над нами просто издевается. Ни слова по делу не говорит, только пугает… всё это глупости. Чушь собачья! Раз не может нам помочь – так бы и сказала, чем голову зря морочить…

– Хочешь слово по делу? – цыганка саркастически улыбнулась. – Дочка у тебя будет, хорошая моя. Красавица-дочка… и очень скоро.

Эффект, который произвели на Веру эти её слова, невозможно было описать. С лица актрисы схлынула кровь, и она шумно принялась глотать ртом воздух, чтобы не задохнуться. Тут уже рассердилась и Ася. Она знала про Верины проблемы, знала о том, что та давно мечтает стать матерью, поэтому «пророчество» наглой цыганки было для неё, должно быть, ножом в сердце.

– И правда – пойдём, Вер, – произнесла она, не удостоив гадалку даже презрительным взглядом.

– Яв састы баxталы и сари тыри фамилия тэ явэл баxталы![25] – продолжая смотреть на Веру, внятно произнесла цыганка, а затем, повернувшись, спокойно направилась обратно – к свадебным столам и гулянию.

Вера всё ещё была сама не своя. В её широко раскрытых глазах застыли недоверие и ужас.

– Зря я это затеяла. Прости… – в искреннем раскаянии произнесла Ася и, пытаясь избавиться от витающего в воздухе напряжения, нервно пошутила:

– Похоже, нашими руками местные активно решают проблему расформирования детского дома. Одного мальчика я усыновляю, другую девочку, глядишь, и ты себе присмотришь… видимо, именно на это цыганка и надеялась.

– Нет, – медленно выговорила Вера. – Дело не в этом.

– А в чём же?

– Я беременна, – тихо сказала она.

Когда Андрей пришёл в себя, его мучителя уже не было рядом.