Над Волгой

В кухне громко шумел примус, словно торопился наверстать упущенное Володей время. Чайник закипел в один миг.

Екатерина Михайловна расставила посуду, нарезала тоненькими ломтиками хлеб и веером разложила их на тарелке.

Отец налил в рюмки тягучую сладкую наливку. Кровь бурными толчками разнесла веселое тепло по всему телу Володи. Хорошо! Отец снова весел, дома уютно, интересно слушать разговор отца с Екатериной Михайловной.

Новости были необыкновенные. Володя узнал, что Петя Брунов, этот ладный и ласковый парень, который ему понравился с первого раза, был на волосок от увечья. Хорошо, что сорвавшаяся со станка скалка пролетела, по счастливой случайности, мимо, задев его лишь за плечо.

Екатерина Михайловна рассказывала, что сегодня навестила Петю в больнице, что скоро он вернется на завод, и глаза у нее блестели тем радостным оживлением, которое делало ее лицо красивым и новым.

Отец неторопливыми глотками пил крепкий чай и молча слушал Екатерину Михайловну.

— Какой случай, Павел Афанасьевич! — возбужденно говорила она. — Счастье, что кончилось благополучно… Но как будто нарочно это произошло, чтобы агитировать за ваш механизм. Ведь теперь ясно всем — ваш механизм навсегда прекратит аварии. Что делать путягиным? Сдаваться! Сама жизнь толкает староверов на новое.

— Поглядим, что опыт покажет, — задумчиво ответил Павел Афанасьевич.

— Павел Афанасьевич! Вы… вы не будете ждать Петю? — с тревогой спросила Екатерина Михайловна.

Он молчал. Радостное оживление на лице ее сразу погасло, словно фонарик притушили внутри.

— Брунов выйдет из больницы через неделю, — робко сказала она. — Может быть, раньше. Возможно, он выйдет через пять дней, Павел Афанасьевич!

— Пять дней… Механизм-то готов? — полувопросом ответил Павел Афанасьевич.

— Что такое вы говорите?! — тихо сказала она.

Она пристально посмотрела на Павла Афанасьевича, медленным жестом отвела со лба черную челку, встала и надела шляпу:

— Ваше дело, Павел Афанасьевич. Прощайте.

— Папа! Что ты?! — испугался Володя.

Неужели отец так и отпустит Екатерину Михайловну?

Но вдруг они с Екатериной Михайловной увидели, что отец смеется, прямо-таки трясется от смеха. Екатерина Михайловна сорвала с головы свою нарядную шляпу и бросила на диван:

— Павел Афанасьевич! Милый!

— Ну и злючка же вы, голубушка моя! Ну и сердитая!

Сразу — фрр! фрр! Не дай бог, кому попадется такая жена!

— Значит, будем ждать Петю! — вся сияя, воскликнула Екатерина Михайловна. — Испытывать механизм будет он?.. Володя, у тебя замечательный, необыкновенный отец! Ура, Володя, ура! — Она схватила Володю и закружила по комнате.

Он был неуклюжий танцор и сейчас же отдавил ей обе ноги. Екатерина Михайловна, охая и морщась от боли, присела на пол, как девочка.

— Увалень! И нескладным же ты, парень, растешь у меня! — проворчал отец.

— Ах, нескладный? — закричал Володя, налетел на отца и принялся тузить его в бока кулаками.

В веселые минуты они часто боксировали. Впрочем, Павел Афанасьевич в две секунды загнал Володю в угол:

— Слабоват, сынок, с батькой тягаться!

— Тарас Бульба! Глядите, Екатерина Михайловна, типичный Тарас Бульба! — кричал Володя, потирая бока.

За дверью закашляла бабушка. Отец приложил палец к губам и на цыпочках вернулся к столу. Екатерина Михайловна также приложила палец к губам и, притворяясь, что не может ступать, проковыляла на свое место.

— Бабушка у нас гроза. При ней не расшумишься, — серьезно сказал отец.

— Вы меня спрячьте куда-нибудь. Я боюсь! — шепотом ответила Екатерина Михайловна.

— Налейте еще стаканчик чайку — так уж и быть, заступлюсь в случае чего.

Потом они перестали шутить и долго говорили о заводе.

— Павел Афанасьевич, ваше изобретение не выходит у меня из головы, — тихонько рассказывала Екатерина Михайловна. — И ведь это лишь первый шаг. Верно? Я днем и ночью думаю о полной механизации сборки. Мне даже снится… Один раз приснилось…

— Что? — поставив стакан, быстро спросил Павел Афанасьевич.

— Не знаю. Проснулась — забыла, — развела руками Екатерина Михайловна.

Он снова взялся за стакан, но лишь поболтал в нем ложкой и отодвинул:

— Идею во сне не найдешь, матушка моя Екатерина Михайловна.

— Вы ищете? Павел Афанасьевич, нашли?

— Найти не нашел, хвастать не буду, а голову ломаю над тем же. Не на Луне и не на Марсе эту идею откроют. Нигде, как на нашей планете, а точнее — в Советском Союзе. А уж если и вовсе точный адресок хотите узнать — наше с вами, товарищ инженер, это дело. Рано ли, поздно ли, Екатерина Михайловна, изобретем полную механизацию сборки. Думать давайте не ленясь.

— Павел Афанасьевич! Хотите, я буду вашей верной помощницей? — смело сказала она, глядя на него блестящими от радости глазами.

Он взял в ладонь ее маленькую смуглую руку, подержал и прихлопнул сверху своей ладонью:

— По рукам, товарищ инженер! Да коли так — уговор: не сдаваться!

Отец пошел проводить Екатерину Михайловну. Володя вымыл посуду, прибрал в комнате. Было поздно, отец не возвращался. Наконец на лестнице послышались торопливые шаги.