Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Философ Татьяна Горичева говорила: «Для эмигрантов было два пути. Первое — отказаться от России, отказаться от судьбы, отказаться от своей истории и стать другим человеком. Многие меняли даже фамилию, растворялись в чужеродной среде, хотя это почти невозможно. Другие думали иначе: „Мы не в изгнании — мы в послании“. Если говорить обо мне, то я выбрала второе».

Хвостенко выбрал третий путь. Он жил в Париже точно так же, как он жил в Ленинграде и в Москве: писал песни, говорил по-русски, не стремился ни с кем слиться и ни с чем не боролся. И этот третий путь, который он выбрал, оказался необычайно продуктивным.

Хвост был душой сквотов — домов, самовольно занимаемых парижским творческим людом. В сквотах писали, пели, пили, жили. Сквот «Симпозион» даже арендовали за символическую арендную плату. Он стал чем-то вроде русского клуба. А в это время на родине чудесным образом вдруг хитом 1988 года становится песня Анри и Хвоста 16-летней давности, спетая Гребенщиковым в фильме Сергея Соловьева «Асса». Гребенщиков не знал, кто автор песни, она дошла до него как фольклор, поэтому в тексте были значительные искажения, вплоть до того, что у Хвоста и Волхонского все начиналась словами «Над небом голубым…», что соответствовало ее названию — «Рай», а Гребенщиков пел: «Под небом голубым». Но Хвост по этому поводу оставался совершенно спокоен.

Василий Аземша:«Я его спросил как-то: „А ты знаешь, что Гребенщиков поет твою песню?“ И думал, что он развернуто ответит. Но он сказал только: „Да, неплохо старичок поет. Только очень серьезно“».

То, что делал Хвостенко в песнях, — уникально. Это не авторская песня, не рок, не городской романс. Огромная, бьющая через край эрудиция, обращение к музыке и поэзии XVII–XVIII веков, фольклору, Священному Писанию, сплав лиризма и иронии.

В 1991 году Советский Союз перестает существовать. Жить становится веселее. В Париж приезжают из России старые друзья, появляется и молодежь. Они годятся Хвостенко в сыновья, а становятся приятелями и соавторами.

Леонид Федоров:«Когда мы познакомились с Хвостом и с Анри, главное, что поражало: это то, что они абсолютно светлые, добрые и в то же время будто замороженные. Они были в состоянии, которого уже не существовало в России. Современная нам жизнь их абсолютно не коснулась».

Оказалось, что то, что Алексей Хвостенко делал в 60-х, серьезнее и современнее того, что делалось рокерами 80-х и 90-х. В 1992 году выходит пластинка «Чайник вина» — совместный проект Хвостенко и группы «Аукцыон». Песни Хвостенко стали петь и другие группы. А с «Аукцыоном» Хвост записал еще один диск с песнями — на стихи Хлебникова. Хвост стал ездить в Россию. В 2004 году ему возвращают российское гражданство. Хвост все дольше задерживается на родине, лелеет театральные планы с режиссёром Анатолием Васильевым.

И Довлатов, и Бродский дождались славы при жизни, но в Россию они не приезжали, не возвращались, и они не видели этих толп, раскупающих их книги в книжных магазинах. Они не слышали, как их стихи и проза разошлись на пословицы и поговорки. А вот Хвостенко четырежды бывал в России, выступал при полных залах. Здесь выходили и пользовались бешеным успехом его диски. Он вернул себе российское гражданство и, по слухам, собирался остаться в России навсегда. Так оно и случилось.

14 ноября 2004 года в день 64-летия Хвоста в Москве открывается его первая в России большая персональная выставка. На вернисаж пришли не только друзья, но и те, кто узнал о нем совсем недавно. Много журналистов, обстановка праздника и успеха. А через несколько дней концерт в Петербурге. Как оказалось — последний.

Эскиз надгробного памятника Алексея Хвостенко. Из личного архива Василия Аземши

В предвоенные годы в СССР появилось на свет удивительно талантливое поколение: Владимир Высоцкий, Василий Шукшин, Олег Даль, Сергей Довлатов, Василий Аксенов, Алексей Хвостенко. Жизнь у каждого них оказалась очень тяжелой и короткой. До нового тысячелетия дожили единицы.