Nada

конечно, дона Аркадия должна была запретить сеньору Эустакио называть Сигизмунда Сигизмундом, потому что обязательное девятилетнее образование, а дети – они же просто звери, когда им припадет охота кого-нибудь подразнить, и в поликлиниках тоже вызывают по имени, и доктора не любят, когда спотыкаются об чье-нибудь имя, и потом разговаривают с больным недружелюбно, как будто он нарочно выбрал себе такое имя, чтобы заставить их споткнуться, – и назвать Сигизмунда Сигизмундом – а Сигизмунд, право же, не человеческое имя, людей не зовут Сигизмунд, людей зовут Педро или Эдсон, или Мануэль Гомес Феррейра, – назвать Сигизмунда Сигизмундом значит обречь Сигизмунда на неприятности, но дона Аркадия подумала, что раз сеньор Эустакио притащил Сигизмунда без ее разрешения, пусть и называет, как хочет, а сеньор Эустакио хотел назвать его Сигизмундом в честь теленка Сигизмунда от бойцового быка Весеннего – и назвал.

дона Аркадия потом все переживала – ведь он вырастет, говорила она мне, и обязательно натворит дел, а виноват будет сеньор Эустакио, потому что кто же называет ребенка Сигизмундом. надеюсь, говорила она, господь приберет меня прежде, чем я узнаю, что он натворил.

…и как в воду глядела, бедняжечка! в минувший понедельник господь ее прибрал, в четверг сеньор Эустакио с Сигизмундом ее похоронили, а уже сегодня Сигизмунд угнал из подъезда правый лифт и повез сеньора Эустакио развеяться. говорят, их видели в городе, Сигизмунд в сбившейся набок шапочке, – сейчас молодые люди носят такие странные шапочки, – и сеньор Эустакио с удочкой Шимано, летят в открытом лифте и хохочут, хохочут…

Лея Любомирская Магальяенс Са

Когда жена сказала, что, кажется, он прибавил в весе, и не походить ли ему в бассейн или, может быть, побегать в парке, Магальяенс Са едва не ответил ой, кто бы говорил, но удержался – он был воспитанный человек, Магальяенс Са и жену обижать не хотел. Жена его, нестарая еще женщина, когда-то очень недурная собой, а теперь ужасно толстая нездоровой отечной толстотой, полулежала в креслах животом вперед, но дышала неожиданно легко, как ребенок, и детскими казались ее светлые глаза, подпертые рыхлыми сероватыми щеками, и Магальяенс Са, вместо того, чтобы ответить ей грубостью, напустился на идиотские новые веянья, на всех этих скелетообразных актрис и телеведущих и подражающих им старух, целыми днями бегающих на раздутых или иссушенных ногах с подагрическими коленями и огромными, из любой обуви выпирающими артритными суставами. Жена не возражала, она вообще никогда не возражала, к тому же по телевизору начинался один из ее любимых сериалов, и уже прошла вступительная заставка. Магальяенс Са перестал ругать худеющих старух и в который раз подумал, что жене следовало бы поменьше смотреть телевизор. Ему давно стало казаться, что жена его поправляется от телепередач, как другие люди поправляются от хлеба и шоколада. Ела она помалу и без удовольствия, готовила невкусно, зато в телевизор смотрела, как дети смотрят на витрину с пирожными и часто, уставясь в экран, забывала о еде, и шпинатовый суп на маленьком столике перед ее креслом подергивался противной бурой пленкой, а котлеты с рисом остывали так, будто их никогда не разогревали. После сериала начались новости, потом был английский детектив про унылого и неприветливого, но страшно умного полицейского, и больше ни жена, ни Магальяенс Са к теме бега в парке не возвращались.

Через неделю Магальяенс Са зашел к участковому врачу. В отличие от жены, которая к врачам ходила неохотно и только если совсем припрет, Магальяенс Са очень следил за своим здоровьем, мерил давление утром и вечером на обеих руках, ежемесячно сдавал на анализ кровь и мочу и ежегодно делал узи внутренних органов. Мне кажется, спросила участковая, или вы слегка …она замялась, не желая огорчать Магальяенса Са …слегка посолиднели? Магальяенс Са встал со стула, на котором сидел очень прямо, и без слов подошел к весам у стены. Участковая погоняла по грифу облезлую металлическую гирьку. Да, сказала она, вы немного прибавили. Но если вам не мешает…

По пути из поликлиники домой Магальяенс Са завернул в спортивный магазин и купил себе два серых трикотажных, неуловимо похожих на пижаму костюмов и удобные и легкие парусиновые башмаки – он не признавал никаких кроссовок, и как ни уговаривал его продавец, сутулый мальчишка с неоново-зелеными волосами и нездоровой воспаленной кожей, остался непреклонен. Мальчишка-продавец скосил глаза к носу и пытался рассмотреть зреющий на кончике прыщ. Магальяенс Са неподвижно стоял посреди магазина, думая, не нужно ли ему еще чего-нибудь. Кстати, сказал мальчишка и потер уставшие от напряжения глаза, у нас есть недорогие шагомеры. Подсчитывают пройденный вами путь – хоть в шагах, хоть в километрах.