Nada

здесь мы остановимся. все уже поняли, что в туннеле смерти эти двое столкнутся лоб в лоб, и дело кончится трагедией. и это вы еще не знаете, что, кроме них, пострадает молодой белый полупородистый голубь только на днях сменивший детское имя Гуля на гордое Сульпиций – он сам его себе выбрал и долго тренировался произносить, и наша крыса-консьержка дона Деолинда. голубя Сульпиция выгнал из укрытия один ревнивый безымянный сизарь, чья безымянная сизарка, чересчур, как ему показалось, ласково посматривала на мохнатые лапки Сульпиция и его белую полупородистую грудь. голубь Сульпиций не успел звука издать, а его уже вытолкали и крикнули, чтоб не смел возвращаться, а то получит.

крысу же дону Деолинду выгнал голод. в подвале, куда она переселилась недавно из-за ремонта в привратницкой, почему-то не было ничего съестного. может, мечтала дона Деолинда, пробираясь вдоль нашего дома, добрые люди уже разложили по мисочкам сухой корм для уличных кошек. или малютка из седьмого подъезда, гуляя в коляске, обронил твердое печенье, о которое привык чесать зудящие десны. о голубе дона Деолинда не мечтала, голубь еда хлопотная, но иногда выбирать не приходится, и когда голубь Сульпиций белоснежным платочком опустился на землю, крыса дона Деолинда ухватила его за мохнатые штаны – это произошло ровно в девятнадцать часов четырнадцать минут – и деловито поволокла в туннель смерти.

ужас, да? все страшнее и страшнее.

и это мы еще ничего не сказали об урагане Фонсеке, а ураган Фонсека без чего-то семь выбрался на наш берег, – с трудом, надо сказать, выбрался, – сам же, главное, поднял высоченные волны и сам же в них чуть не захлебнулся, – встряхнулся, спихнул крышу с лодочного сарая, покидал для смеха лодки в воду – нет, ну, правда, смешно, придут утром люди за лодками, а лодки, как утки, сами по себе плавают. потом ему это наскучило, он прогулялся по городу, зашел в парк имени Похищенного Образа Господня, сцепил головами две пальмы, получилась арка, третью пальму сломал – не нарочно сломал, случайно, и вообще она сама сломалась, была, видать, трухлявая. потом заглянул в пиццерию имени парка имени Похищенного Образа Господня – там было безлюдно, зато в витрине лежали сливочные пирожные. витрину ураган Фонсека разбил, пирожными немножко пожонглировал, не без блеска пожонглировал, довольно артистично, но наскочил спиною на табличку «Безопасно во время цунами» и все уронил. табличку он выдернул, хотел ею с досады ляпнуть кого-нибудь по голове, но никого поблизости не оказалось, поэтому в девятнадцать часов тринадцать минут ураган Фонсека прямо вместе с табличкой забрался в туннель смерти и притаился там, чтобы дождаться кого-нибудь живого, из туннеля выскочить и всех напугать.

а в девятнадцать пятнадцать, как мы помним, в туннель с двух сторон навстречу друг другу въехали Фонсека-бывший муж, Фонсека-бывшая жена и еще крыса дона Деолинда как раз втащила туда же отбивающегося голубя Сульпиция.

да вы что, с ума все посходили?! испуганно взвизгнул Фонсека-ураган.

…нет, вы поставьте себя на его место, поставьте. вообразите, что это вы сидите себе в засаде, поигрывая табличкой «Безопасно во время цунами», тихонечко хихикаете, предвкушая, как вы сейчас выскочите – и тут вдруг трах! бах! уиии! – визг колес, свет фар, грубая брань голубя Сульпиция, гадкий скрежет по камням когтей крысы доны Деолинды. вы б тоже, наверняка, испугались. вы б тоже дунули бы со всех сил сразу в обе стороны. вы б тоже бы расшвыряли этих дураков и ушли бы прочь, не оглядываясь – вот гады же! гады и гады! такую забаву испортили!

машина Фонсеки-бывшей жены отлетела к розовому дому и встала возле подъезда на все четыре колеса. Фонсеку-бывшую жену только тряхнуло – и то несильно, она была пристегнута.

машина Фонсеки-бывшего мужа ударилась задом о большой ясень, но тоже только бампер слегка покорежила, а ясеню вообще ничего, у него в этом месте было нечувствительное утолщение. голубю Сульпицию повезло меньше, от страха у крысы доны Деолинды заклинило челюсти, и когда голубь вырвал ногу у нее из пасти, нога оказалась голой, обычной оказалась кожаной голубиной ногой, как у последнего сизаря, а в белые штаны мертвой хваткой вцепилась дона Деолинда и по принадлежности не отдает. но голубь Сульпиций не стал склочничать и отнимать штаны, захлопал крыльями и улетел, подумаешь, в конце концов, штаны, небось, новые нарастут.

а дона Деолинда челюсти разжала почти сразу, но еще полчаса кашляла от попавших в горло перьев. кстати, она нашла потом миску с кошачьим кормом и еще баночку тунца, почти не просроченного.

вот, собственно, и все. Фонсека-бывшая жена и Фонсека-бывший муж рассказали мне эту историю за чаем из мелких шишечек, распускающихся в воде наподобие хризантем, стаканом масиэйры и шоколадкой с перцем чили. собака Розалия Давыдовна согласно помахивала с дивана длинными бархатными ушами, хотя сама не присутствовала и знать не могла.