Надежда Черного Круга

– Где же Флиф? – Вита уловила в собственном голосе отголоски истерики и попыталась взять себя в руки. Ей ничто не грозит, пока рядом Аррхх… по крайней мере, надо стараться так думать.

Высыпали звезды. Луна горела ярким фонарем, и в ее свете бесплотная чернота, шевелящаяся внизу, казалась еще более черной. Вита вдохнула душноватый воздух и хрипло прошептала:

– Аррхх, давай снижаться.

Они медленно, как сухой лист, полетели вниз, туда, где клубился черными языками Флиф.

Ты будешь разбираться с ним одна, предупредил Аррхх. Я уйду назад.

– Конечно, – кивнула она, напряженно вглядываясь во Тьму.

Он ссадил ее в самой сердцевине кишащего тенями пространства. Ее пронзило холодом, она зашаталась, но устояла на ногах. Вокруг – слева, справа, сзади и спереди – было зло. Оно буквально ощущалось в воздухе – не запах, не цвет, а невидимое давление, сжимающее сердце и горло. Вита, с трудом распрямившись, обернулась вокруг себя, поводя рукой с перстнем – волна отхлынула, но лишь для того, чтобы потом накатиться снова. Аррхх висел в ночном воздухе точно за ее спиной. Она бросила последний взгляд в его сторону и повернулась прямо к Флифу.

Воплощенная Тьма клубилась перед ней. У этого чудовищного образования не было ни глаз, ни языка – Флиф не мог ни смотреть на нее, ни говорить с нею. Но она чувствовала, что он знает: она здесь. И он нанес удар – парализующий волевой импульс.

Вита задохнулась, не в силах управлять дыхательными мышцами. Флиф нависал над ней, и его призрачная материя заклубилась быстрее, жадно пуская по направлению к ней черные языки. Вита попыталась поднять руку, но ее словно сковало льдом, рука не гнулась. Сердце затрепетало в паническом ужасе, по спине пробежал озноб. Флиф придвигался все ближе, пользуясь ее беспомощностью. Она чувствовала, как холодеют конечности, и жизненная сила начинает вытекать из нее, и на место всех эмоций приходит равнодушие… Наверное, именно это чувствовали те, кто становился пищей Флифа, подумала она почти отрешенно.

Нет! Эта мысль встрепенула ее. Она не позволит ему сковать ее волю! Хватит этой мрази жрать!

– Нет! – закричала она на всю Вселенную, не раскрывая рта, и Тьма дрогнула перед этим безмолвным воплем. Медленно, с натугой, противясь железной бесплотной хватке, она начала поднимать руку с перстнем. Это стоило ей немыслимых усилий, будто она пыталась поднять многотонный грузовик. Руки разрывало от боли, легкие горели от недостатка кислорода, голова раскалывалась, и билась в висках бесполезная кровь, пустая, не несущая жизни. Как она слаба! Какой-то миг она боролась с желанием опустить руки и спокойно отойти в мир иной. Насколько это легче! А Флифом пусть займется кто-нибудь еще…

Но кто? Она с усилием закачала головой, стараясь отогнать коварные, подтачивающие мысли. Только она может победить Флифа. У нее нет ни защитника, ни дублера. Никто из сильных не станет сражаться за ее душу. Она должна справиться сама, чего бы это ей ни стоило.

Надрываясь, поддерживая одну руку другой, судорожно силясь вдохнуть, она подняла перстень. И тут в легкие наконец ворвался воздух. Она задышала, захлебываясь, срываясь на рыдание.

Новый удар свалил ее с ног, когда она, стремясь надышаться, невольно ослабила контроль за перстнем. Снова невыносимая боль и ледяной холод, пронизывающий тело до самого сердца. Рука с перстнем подвернулась, она упала на нее. Достать, скорее… только не уступать этой давящей злобной силе… Забыв обо всем: о боли, о дыхании, о самой жизни, – миллиметр за миллиметром она передвигала руку, такую тяжелую, словно она была отлита из свинца, такую непослушную, словно она специально сопротивлялась ей. Вынуть руку – это было в тот момент ее единственной целью, единственным смыслом существования. И она выпростала ее нечеловеческим усилием из-под заживо холодеющего тела. И вновь отступил холод, и ослабла стальная хватка.

Она поднялась на колени, дрожащими руками удерживая перстень, хрипя, сипя и кашляя, но держа руку, не отклоняя. Лицо ее было искажено, по щекам катился соленый пот, на губах выступила пена, в искромсанной душе – ненависть.

– Нет, я не сдамся, – прохрипела она растянутыми связками, и звук ее голоса, слабый и сиплый, подбодрил ее. Чудовище замерло в синем свете кольца, разожженном Луной. И сами собой пришли слова. – Я, Виталия, приказываю тебе именем Первого Тюремщика: возвращайся же туда, где ты должен находиться – светом полной Луны заклинаю тебя!

Казалось, стон пронесся над темным скопищем – ужасный, нечеловеческий звук. Тени, вибрируя, стали истаивать на глазах. Лишь Флиф оставался неподвижен, как изваяние из черного камня.

И в этот момент, перекрывая агонию призраков, прозвучал непривычно тонкий, напряженный голос Фаи:

– Я, Фаирата Хешшкора Огненный Локон, приношу обет Тюремщика Флифа. Я обещаю…– она запнулась, – обещаю никогда не пить спиртного.