Надежда Черного Круга

– Я здесь по тому же делу, что и вы все, – отрезала она. – Посвящение меня не интересует.

Она подняла правую руку вверх:

– Разве вы не узнаёте это кольцо?

Синий перстень грозно блеснул в свете костра. Взгляды собравшихся обратились на него.

– Перстень Тюремщика! – пронесся вздох по толпе.

– Это Тюремщица Флифа!

– Как непосвященная может быть Тюремщицей? – усомнился кто-то. – Не потому ли Флиф оказался столь близок к освобождению?

– Это Соа освободила Флифа, – напомнили ему. – Кто бы ни был Тюремщиком, золотая змея сильнее.

Вита, стараясь не обращать внимания на вспыхнувшее «в кулуарах» обсуждение, отошла от жаркого костра вместе с Фаиратой. Народ прибывал. Бэла представляла всех, но Вите ничего не говорили вычурные имена, и она тотчас же их забывала. Фаирата молчала, Вита тоже не заговаривала и лишь поеживалась на резком ветру пустыни. Ветер нес обжигающую пыль, трепал складки ее бледно-голубого одеяния. «Парадное платье моей матери», – сказала Фаирата. Оно не шло к ее рдяным волосам, а соломенной блондинке Вите пришлось впору. Вот только разрезов в нем было чересчур много…

– Все в сборе, – промолвила Бэла. – Пора устанавливать барьер.

Вита однажды присутствовала при установке барьера. Это было на второй день их знакомства с Фаей и произвело на Виту огромное впечатление. Сердце замирало, когда под аккомпанемент заклинания земля изгибалась чашей. Фаирата выкрикивала слова заклинания с неистовым торжеством, а Бэла произносила их спокойно и величественно, и под мерный звук ее голоса края горизонта так же медленно и размеренно вздымались вверх. Шуршал песок, чуть осыпаясь ко дну чаши. Ветер стих – стены барьера служили надежной преградой.

Бэла воздела руки к черному, мерцающему звездному небу:

– Именем Айанур я устанавливаю этот барьер до тех пор, пока шабаш не примет решения!

В тот же миг края гигантской чаши с костром посредине, алевшим словно сердцевина чудовищного цветка, подернулись холодным голубым огнем. Вита невольно вздрогнула. Теперь Айфарет начисто отрезан от остального мира, в то же время находясь в нем. Ни вездеход, ни самолет не проникнут сквозь светящуюся границу. Случайный путник в пустыне примет ее за мираж. Лишь такие, как Флиф, способны пройти сквозь барьер, созданный чужой магией.

Смолк рев огня, пламя безмолвно застыло над Айфаретом. И в этой неестественной тишине гулко прозвучал голос мужчины с властным лицом, обрамленным бакенбардами и прямыми черными волосами. Говорил он, кажется, по-французски, но Вита все понимала благодаря висевшей в левой мочке Переводчице.

– Итак, настала ночь, выбранная звездами для начинания. Сегодня Черный Круг должен избрать путь, которым он будет идти. Время не ждет, и ночь кончится. Давайте обсудим дело, не откладывая. Хозяйка, тебе слово.

Бэла встала, взмахом белого рукава привлекая к себе внимание.

– Золотая змея Соа пришла к Бетреморогской башне Хешширамана, – сказала она. – Она уничтожает заклятие Тюремщика. Пожиратель Душ может оказаться на свободе, если мы не примем экстраординарных мер.

Какие такие экстраординарные меры, думала Вита. Ей был известен только один способ укрощения Флифа – тот, которым она однажды воспользовалась, вычитав в колдовской книге. Ее мучило недоумение. Долго она не решалась задать вопрос, но в конце концов не выдержала. Она откашлялась, дабы придать себе смелости.

– Что вы имеете в виду под экстраординарностью? Дождаться полнолуния, использовать перстень – и дело в шляпе.

В ту же минуту она пожалела об этой реплике. Она почувствовала на себе множество взглядов, во многом похожих на взгляды знакомых девушек, узнавших, что она не имеет понятия о том, кто оказался внебрачным сыном племянника мужа главной героини многосерийного телесериала «Любовь и кровь».

– Я же сказала, – терпеливо и спокойно ответила Бэла, – что Соа уничтожает заклятие своим присутствием. Пока что Флиф привязан к башне, ибо Луна еще не набрала полную силу. Но если в ночь полнолуния Соа будет рядом с Пожирателем, перстень потеряет могущество, и оковы разрушатся… возможно, навсегда.

Вита открыла было рот, но ее перебил протолкавшийся из задних рядов лысый старичок в остроконечном колпаке с изображением звезд:

– Чем мы здесь занимаемся, позвольте спросить? – в его дребезжащем голоске звучало возмущение. – Как смеем мы говорить о противодействии Флифу? Мы Черный Круг или сборище сентиментальных сопляков и соплячек? Флиф – исток темных сил, черный абсолют, которому, в конечном счете, все мы должны поклоняться! Или мы предадим собственные принципы? Или Черный Круг стал белеть?

– Помолчи, Хафиз! – прогремел француз с черными бакенбардами. – Я тоже могу спросить тебя: мы Черный Круг или кучка слепых фанатиков? Чем мы будем заниматься здесь – философствовать о черном и белом или решать проблему?

Старикан что-то заговорил в ответ, но его заглушили крики:

– Решать!

– Пусть Хафиз убирается к Пожирателю, а мы туда не спешим!

– Давайте займемся делом!

Француз поднял руку, грозно сверкнув очами, и все умолкли.