Надежда и Вера

— Варианты разные. Вот, например, один из них, вполне осуществимый. Он касается той дочки Смагина, которая любит погулять и повеселиться. Да, этот образ жизни вполне отвечает и возрасту, и воспитанию: она гуляет и тусуется не в каких-то вокзальных буфетах или уличных забегаловках вместе с бомжами и проститутками, а в элитных клубах, ресторанах, где собирается исключительно золотая молодежь. У них есть все: деньги, шикарные иномарки, богатые родители, свои темы для разговоров, развлечения, свои компании. Они общаются, веселятся, выпивают, курят. Некоторые принимают наркотики — для еще большего кайфа, еще большей остроты ощущений. Кто уверен в том, что Верочке Смагиной — любимице молодежных тусовок — тоже не захочется вкусить запретного плода, не попробовать наркотик? Нет, она вовсе не наркоманка! Она воспитанная девочка, любимая дочка господина Смагина, мечта многих состоятельных женихов. Но так хочется не отставать от тех, кто уже знает вкус этого запретного плода. Ну, лишь разочек — и все. Да и речь-то не об анаше, которой приторговывают грязные цыгане, а вполне цивилизованном наркотике: маленькая таблеточка — и все. Лишь разочек, только для пробы.

И вот она попробовала. Ничего особенного: так, слегка повело — и все. Глядь на часы — пора домой. Сесть за руль сама не рискует, не хочется лишних объяснений с ментами, коль те вдруг остановят ее приметную «мазду». За руль прыгает один из ее дружков — и помчались. Вечер, звезды, на дороге редкие машины, в салоне из динамиков — бешеные ритмы. Ах, как хочется мчаться еще быстрее. Таблеточка та пока действует, кружит голову. Сама сяду за руль! Села — и только визг, дым из-под колес. А впереди — детишки. Идут через дорогу гуськом, за ручки взявшись. Веселые, радостные, сытые, только что побывали на открытии детского кафе. Идут и не знают, что им навстречу с сумасшедшей скоростью мчится одна воспитанная девушка, дочка известного бизнесмена, общественного деятеля. Да и девушка не подозревает о том, что впереди детишки. Ей так хорошо со своим другом! Она ощущает, какое тепло излучает ладонь, лежащая на голой коленке, это тепло так много обещает…

Скорость, музыка, тепло, таблеточка… И в таком состоянии она на полной скорости наезжает на радостных детишек. Кто всмятку, кто на обочину, лужи крови, истошные крики. А тут журналисты: со своими камерами, микрофонами, фотоаппаратами. Они тоже были на открытии кафе, снимали, записывали, а теперь отказались неподалеку. Случайно оказались, разумеется. И так же случайно все увидели. Сразу туда — все успеть снять, мельчайшие детали этой жуткой трагедии: мертвые тельца, разбрызганная кровь, обезумевшие глазки… И, конечно же, снять главную виновницу того, что произошло. Подбегают — а за рулем одна из дочерей кандидата в мэры Павла Смагина: абсолютно невменяемая, то ли пьяная, то ли еще что. Потом экспертиза докажет, что она находилась под действием той самой таблеточки: просто ее действие началось не там, где она веселилась с друзьями, а уже в машине, когда села за руль. Как села, как давила на педаль газа, как могла не заметить идущих через дорогу детишек — ничего не помнит. Вот что значит не слушать старших и принимать наркотики! И папа этой милой девушки-убийцы хочет стать мэром нашего города? Да ни за что! Пресса такой вой поднимает, что бедному Смагину никто не позавидует. Каждый день городские новости начинаются с этой горячей темы, общественность бурлит, возмущению нет предела, массовые митинги с требованием наказать преступницу. Телевидение показывает похороны погибших и скончавшихся в больнице детишек, слезы родителей — и снова жуткие кадры на месте катастрофы, а потом — счастливая, самодовольная улыбка Павла Степановича. Тут Смагину не помогут ни его связи, ни его миллионы: все отвернулись от него. Ему капут. Крышка ему!

— Однако, Илюша, жестокий ты парень, — Лубянский вытер выступившую испарину на лысине и затылке. — Не только большой выдумщик, но и очень жестокий. Признаюсь, не ожидал. Даже предположить не мог, что ты… мне… вот так…

— Максим Петрович, я просто немного пофантазировал, — Гусман возвратился на свое место и сел за стол. — Я ведь еще ничего не предложил, а изложил один из возможных вариантов, который обеспечит вам стопроцентную победу на выборах. Но раз вы такой эмоциональный, впечатлительный, ранимый, то, думаю, вам лучше подобрать себе более профессиональную команду. Рад был сотрудничать с вами, Максим Петрович. Для меня лично это большая честь. И считайте, что я вам ничего не говорил.

— Погоди, погоди, — Лубянский подошел к Илье и положил ему руки на плечи, удерживая за столом. — Ты, паренек, не только башковитый и все такое прочее, но и обидчивый. А сам только что учил эмоции свои сдерживать. Ты изложил, мы послушали. Вот и славно. Я себе это все представил — и жутко на душе стало. Представляю, что будет со Смагиным. Теперь надо подумать, насколько все это осуществимо.