Надежда мира

Весь день они бродили по городу. Полкружки монет Риэль разделил на две части и одну ссыпал в Женину сумку, давно потерявшую первоначальную голубизну. Они купили еще одно дорожное одеяло, распугивающее насекомых, поменяли Женины туфли и дорогие брюки на симпатичное платье и платок в придачу, потратили немного мелочи на развлечения, послушали уличного певца – не путать с менестрелями! – и посмотрели на акробатов, зашли в особнячок сугубо делового вида – местный филиал Гильдии, где Риэль зарегистрировал две новые баллады, поболтал со знакомыми, представил Женю нескольким приятелям (и она правильно истолковала их удивленные взгляды, должно быть, в этой среде о склонностях Риэля знали) и отсыпал из своего кошелька приличную кучку – что-то типа необязательного, но желательного взноса: Гильдия помогала, если менестрель попадал в трудное положение.

Вечерами он выступал, причем не только в ресторане при той гостинице, где они жили, но и в более роскошных, таскал с собой Женю – вроде как она присматривала за флейтой, а на самом деле привыкала к новой жизни. Привыкала. Заставляла себя привыкать, потому что выбора все равно не было. Либо пойти утопиться – видела она во время прогулок подходящий мост, либо приспосабливаться. Было в тысячу раз легче, чем в юности, потому что не за кого было отвечать, ничем не попрекали родители, соседи и участковая докторша, зато был человек, предложивший руку. Не одна – и этакой мелочи было так много, что Женя уверилась: она приживется здесь, потому что здесь живут не только расчетливые мерзавцы Тарвики, но и легкие на подъем и протянутую руку Риэли. Как, собственно, и дома. Только дома больше не будет. В ту пьяную ночь Риэль рисовал перед ней картины будущего, незатейливого и никак не радужного: дорога, постоялые дворы, песни, а надоест или встретит мужчину, с которым захочет провести годы, останется с ним, будет жить в маленьком домике, потому что очень богатые люди редко женятся на очень бедных девушках. А Риэль станет навещать их раз-два в год, потому что он-то на месте долго усидеть не может: дорога зовет, и так замечательно, что он умеет петь, а то был бы не менестрель, а просто бродяга…

Женя с нежностью смотрела на его склоненную над виолой светлую голову. Волосы падали на глаза, и он вряд ли видел ее взгляд. А если бы и видел? Какие чувства может вызвать мужчина, способный подумать о том, что спутнице понадобятся тампоны? (А они буквально на следующий день понадобились.) Посетители ресторана, они же слушатели, ее взгляды оценивали совсем неправильно, и эта неправильность ее более чем устраивала. Из них получилась красивая пара, между прочим. Гармоничная. Эстетически почти совершенная. Оба высокие, но Женя со своими ста семьюдесятью двумя сантиметрами (при сорок четвертом размере) доставала ему до уха, так что в нем было не меньше ста восьмидесяти пяти. Она не прятала волос и даже уже не заплетала, и завистливые взгляды женщин радовали ее сердце.

Нравы здесь, слава богу, было нормальные, то есть общество не требовало непременного законного брака, и уж тем более от менестреля, но вот девицы откровенного поведения не ошивались по приличным заведениям. Для них заведения были строго определены, и вне их пределов работать им было нельзя вплоть до сурового наказания. Женя все больше склонялась к предположению Риэля о будущем, которое мог ей устроить Тарвик. Нет, лучше дорога… Оказалось, что это не так уж и страшно – целыми днями идти и ночевать под открытым небом. Погода здесь круглый год была теплой, Риэль говорил, что на зиму он просто покупает палатку, а весной ее снова продает, чтоб не таскать лишний груз, и этой палатки вполне хватает, потому что морозов здесь не бывает, про снег он только слышал, а от дождя палатка вполне спасает. Спешить было некуда, поэтому длинноногий Риэль подстраивался под Женины темпы.

Слушая его, она подумывала о пополнении его репертуара большим количеством песен Земли. Конечно, никакие Витасы тут не годятся, хотя бы потому, что Жене не по силам вывести эти истошно высокие ноты, но вот все тот же Басков или, скажем, Погудин – это самое то. Она уже видела, как легко складывает стихи Риэль, причем стихи-то получались очень даже достойные, и почему бы ей не обеспечить его идеями и мелодиями? Романсы, например, здесь стали бы популярны…

Они прожили в городе долгие три недели, и Риэль, жалобно посмотрев на Женю, предложил отправляться в путь. Конечно, ее куда больше устраивала комната с удобствами, но выбирать не ей. То есть если выбирать между комнатой с удобствами и одиночеством и ночевками в поле, но прижимаясь к его спине, то выбор был очевиден.