Надежда на любовь

В его памяти теснились сотни образов Мики, но он почему-то постоянно возвращался к воспоминанию о ней в тот ужасный момент, когда репортеры заметили их около кафе «Хлеб насущный». На ней был тот белый короткий топ, который особенно ему нравился. Его белизна подчеркивала ее загорелую кожу, и Рауль мог любоваться ее татуировкой – символом моря, которое так много значило для нее.

Дельфинья кровь…

Голос моря…

Танец под музыку, звучавшую в их сердцах…

Мозаичные полы в его ванной напомнили ему пол бального зала на старинной вилле.

Вилла, которую Мика вообразила дворцом.

И попросила и его вообразить, что они живут в этом дворце…

Господи… он и не представлял, что значит так сильно скучать по кому-то.

А возможно, представлял, и потому это было особенно трудно. Эта тоска возвращала его во времена детства, когда он, испуганный пятилетний ребенок, мужественно стоял около могилы на похоронах родителей.

Уже тогда он выполнял свой долг, потому что знал, как много людей ждут от него этого.

И сегодня он снова должен был выполнить то, чего от него ждали. Скоро приедет Франческа. Настало время сделать ей предложение. Официально объявить о помолвке. Кольцо его матери в бархатном футляре ждало на туалетном столике. А затем состоится праздничный обед, фотосессия и общение с прессой. Это будет первое мероприятие в череде бесконечных приготовлений к их свадьбе, которые невозможно будет остановить, стоит им начаться.

Еще никогда он так явственно не ощущал, как уходит время. Он должен что-то предпринять, пока не стало слишком поздно. Дать знать Мике, что он любил ее.

Что он очень сожалеет о том, что произошло.

Один из его личных помощников подал ему костюм, когда он вышел из ванной, примыкавшей к спальне.

– Их королевские высочества завтракают на своей любимой террасе, – сообщил слуга. – И приглашают вас присоединиться к ним.

– Конечно. – Рауль надел белоснежную крахмальную рубашку и вытянул руки, чтобы слуга мог застегнуть запонки на его манжетах. Его любимые золотые запонки с изображением прыгающего дельфина.

На сердце у него сделалось еще тяжелее. Казалось, для него стало особенным наказанием видеть символ своей родной страны, который будет до конца жизни напоминать ему о Мике.

– Пьер?

– Да, сэр?

– У меня есть для тебя задание. Я хочу, чтобы ты купил фотоаппарат. «Никон D4» или что-нибудь лучше, если появилась новая модель.

– Конечно.

Пьеру он доверял больше, чем остальным помощникам. Рауль раньше даже считал его другом, пока не узнал, что такое настоящая дружба.

И что такое настоящая любовь…

Пьер протянул ему пиджак, чтобы Рауль смог просунуть руки в рукава на шелковой подкладке.

– Вы теперь увлекаетесь фотографией?

– Нет. Это подарок. Я хочу, чтобы ты купил все возможные объективы к этому фотоаппарату. И прочие аксессуары. И еще футляр. И все это завернуть в подарочную упаковку.

– Нет проблем. Хотите, чтобы я организовал доставку?

– Пока нет. Я должен еще подумать. Необходимо действовать осторожно.

Пьер и бровью не повел.

– Просто дайте мне знать, когда решите, сэр. Уверен, что-нибудь можно придумать.

Королевский дворец Лезиль Дофин располагался на скалистом мысе, откуда открывался восхитительный вид на Средиземное море, а с широкой террасы в покоях его бабушки и дедушки можно было полюбоваться королевским пляжем – крохотной уединенной бухтой, к которой из королевского сада вела крутая каменная лестница.

В столь прекрасное утро, как сегодня, ничто не могло потревожить кристально чистую голубую воду, кроме обитателей самой бухты, радостно приветствовавших новый день. Небольшая стайка дельфинов, поселившаяся в этом уединенном месте, весело резвилась в воде. Наблюдать за ними было одно удовольствие, и потому неудивительно, что принц Генри III и его жена, Жизель, всегда завтракали именно здесь.

Взглянув на бабушку и дедушку, Рауль помедлил, прежде чем выйти на террасу. Они, как обычно, сидели в углу рядом друг с другом. Но в этот самый момент они не ели и не любовались морем. Они смотрели друг на друга. И улыбались.

Тяжесть, переполнявшая сердце Рауля сегодня утром, слегка ослабела. Он так любил этих людей, которые стали его единственной семьей. И он восхищался их горячей любовью, которая не угасла, несмотря на долгие годы, прожитые вместе. Им обоим было уже далеко за семьдесят, и Рауль понимал, что их жизнь клонится к закату. Подойдя к своим горячо любимым людям, он ласково поцеловал бабушку в мягкую щеку и молча пообещал себе, что ни за что не омрачит остаток их жизни.

Они так много ему дали.

– Доброе утро, маме… папе. – Он произносил эти детские прозвища, придуманные им для бабушки и дедушки, только когда рядом не было посторонних людей. – Чудесный денек, не так ли?

– Позавтракай с нами, милый. – Жизель махнула рукой в сторону блюд на сервировочном столике. – Я заказала твой любимый омлет с сыром и грибами.

– Принести вам что-нибудь? Еще кофе?

– Немного апельсинового сока для Генри. Он еще не принял свои лекарства.

Его дедушка в ответ что-то тихо проворчал, а затем подмигнул Раулю.

– Сегодня у тебя важный день, – сказал он. – Когда приезжает прекрасная Франческа?