Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  Каким-то непостижим внутренним чутьем Юл осознал, что это неизбежное зло. Оно неминуемо поселится в Забытой деревне. И, значит, это зло придется возглавить, а не отдать на откуп глупому старику. В голове парня догадки как бы вспыхивали сами собой, словно их кто-то нашептывал, будто прадед Олег явился к нему не во сне, а наяву, среди бела дня и стоял сейчас за спиной.

  "Вот оно зло! - текли пронзительные мысли. - Неотвратимое зло, из которого придется вытягивать крупицы добра! Такая задача не по силам тупому старикану!"

  Глава деревни готов был применить насилие, которое станет прецедентом для будущих, еще больших злоупотреблений. Нет, безмозглый червяк, не тебе творить историю!

  Из толпы вышел лучший друг Юла, Темерка, сын Темера-старшего. Он, испуганно зыркая, встал рядом с отцом и произнес подрагивающим голосом:

  - Я тоже верю Юлу!

  И еще младший правнук понял: да, действительно, большинство не нуждается в логических доводах, но и иррациональное отнюдь не гарантирует победу, люди, прежде всего, действуют в своих интересах, прячась за логикой и иррациональным, и используя логику и иррациональное. Значит, необходимо убедить большинство, что он, Юл, действует в их интересах. Ведь у парня, как и у старосты, тоже не было воинов господних и послушников. Надежда оставалась лишь на слово.

  - Добрые мои соплеменники, - воззвал Юл, - позвольте мне обратиться к вам! Предки сказали мне, что мы называемся Забытой деревней потому, что позабыли о настоящих своих обычаях. Мы боимся, что мир вспомнит о нас и погубит, и внешний мир рано или поздно придет к нам, хотим мы того или нет. Чтобы этого не произошло, мы должны быть быстрее, мы сами должны вспомнить о мире. Посмотрите на меня! Я одет в кольчугу! В рубаху из металла! И это есть во внешнем мире, в котором существует не только Тьма, но и Свет! Так мне сказали предки! И Свет этот гибнет, и мы, средоточие истины и центр вселенной, должны озарить сумерки мира! Здесь рядом есть река, а на ней стоят заброшенные города, там мы сможем добывать металлы, и наши плуга вновь будут с легкостью взрыхлять землю! И, значит, жить мы будем сытней и привольней! И еще предки сказали мне, что мы позабыли обычаи, потому что каждому воздается не по труду. Посмотрите на рубаху старосты! Она чиста и свежа, а теперь взгляните на одежды сыновей Тиля Ткача! "Разве есть в этом справедливость", - спрашивают предки? У ткачей рубахи изношенней, чем у старосты?

  - Довольно! - рявкнул Имэн. - Схватите этого сопляка и заприте в погребе! А девка подлежит смерти!

  Несколько мужчин сделали пару шагов вперед, однако глядя на обнаженный меч Хоны, вновь замерли. В Забытой деревне иногда случались драки, но то, что сейчас назревало, не тянуло на обычную потасовку.

  Толстяк Шомар, старший сын Тиля, вышел в круг, встал рядом с младшим правнуком. Лысый затылок его налился кровью, а сам он произнес:

  - Послушай, староста, ты у нас, конечно, староста, но только я тоже верю Юлу. Не могли это быть демоны, не могли! Предки это были наши и разговаривали с ним. Как я когда-то разговаривал с моей мамой покойной. В тот год, когда кукуруза уродилась и кузнечиков много развелось! Так вот!

  - А шо все складно! - сказал средний брат Сантай и вышел в круг. - Я за Юла!

  Младший брат Курк, беспокойно теребя бородку, засеменил следом за Сантаем. Еще мгновение спустя рядом с младшим правнуком оказались гончары: пять женщин и трое мужчин. Жены ткачей и их старшие сыновья также встали на защиту парня. Однако большая часть селян либо хранила молчание, либо поддерживала старосту.

  - Одумайтесь, глупцы! - вскрикнул Имэн. - Внешняя Тьма уже здесь! Сопляк привел ее с собой! Мы уже готовы поубивать друг друга! Разве это не доказательство того, что он заражен Внешней Тьмой? Вы только послушайте его! Он же вообразил из себя пророка!

  Юл не стал оспаривать слова старосты. Парню было некуда отступать, и он согласился:

  - Я и есть пророк! Я говорю от имени Божьей Четверицы, предков и потомков!

  - Ты одурманен демонами Внешней Тьмы! - лицо Имэна перекосило.

  - Одумайся, сынок! Одумайся, пока не поздно! - услышал Юл знакомый голос.

  Это был папа Каен. Парень посмотрел на отца с сожалением и досадой. Каен не пожелал принять сторону сына. Юл чуть не цыкнул от обиды, но сдержался. А, собственно говоря, был ли он его настоящим отцом? Не по плоти, а по духу? Воспитывал ли он его? Учил ли читать? Давал ли уроки боя на гладиусах и малых боевых лопатах? Внушал ли уважение?

  - Нет, - сказал парень, - меня не околдовали демоны, и я вам всем докажу!

  Юл скинул суму, развязал ее, извлек из нее бронзовую кружку, закрытую меховой крышкой.

  - Когда я исполнил наказ Схода и рассеял прах моего любимого прадеда над морем, предки преподнесли мне великий дар, - Юл сорвал мех с кружки, - это зерно!